Колок иль гитарный, в борще иль во ще
Вощще… Это ясно мне с первого разу.
Хоть сумрачна ночь, и рассвет впереди,
О нет! Не спастись, не спастись от маразма
Он снова везде, от него не уйти…)
Уныло! Я вылез. Везде скрежетали.
Обвислые балки чернели уныло.
Они же в окрестности воздух глотали,
А также ссыпали цитрат аммонила
В глубокие ямы (которые, впрочем,
Ничуть не похожи на грязные ямы —
Хотя, если честно, то в общем-то очень,
Пожалуй, совсем даже, скажем вам прямо,
Весьма) … Да! Потом я залез в мусорпровод,
Помоями мигом меня завалило —
Для самоубийства прекраснейший повод —
И он на курок нажимает счастливо…
Наверх! Вне пространств вереницею строгой
Они проходили, обличья забыв,
Лишь разве ведущий наряжен был в тогу —
Он курит устало, блудлив и ретив…
Кругом разрастался мучительный грохот,
А я улетаю, забыв парашют
(Тут он произвёл омерзительный хохот —
Ему обязательно «вышку» пришьют)
«Откуда ты, мальчик?» – он спросит, усталый;
Тогда остается заносчиво лгать…
Ему постоянно мешали обвалы,
Он душу пытался от тела отъять
В том самый момент – и всё хуже я помню —
Запаянный, вкрапленный, воткнутый в мир
Я передвигался – как он, автономно…
В зените был славы, как честный вампир
(А запахом бойни он с детства отравлен)
Пропеллер кромсал озверевшую плоть;
Он быть наказанием нашим приставлен —
Господь Бог счастливо кусает ломоть.
Мы пену срезаем заржавленной бритвой,
А этот вот стол, расплескавшись молитвой,
Пронзает насквозь исполин монолитный,
И Иммануил, что звался Ипполитом,
Ушел… Только в нервах навязчивый дым
Взлетал непрерывно, как провод трамвайный —
Ты кончишь, и провод умрет молодым,
Случившись с горчицекосильным комбайном;
Ты станешь ослом, подавившись асфальтом,
Ты Господом станешь, чайку вскипятив —
И вот уже гнусно-надтреснутым альтом
Ты пьешь свой мотив, будто аперитив,
Который течет по сосудам упорно…
С утра в голове колоссальная муть!
Он долго купался в дощатой уборной —
Ну, что? … И не вымок он даже ничуть,
Он только шагал взад-вперед по фанерке
Печатая шаг, начинал променад.
Эффект был такой же, как при фейерверке —
И вот наконец я достал лимонад
Количеством два с половиной вагона.
Залог безопасный – вагоны страхуй!
Я джемом намазал поверхность перрона…
<Читатель ждет рифмы, конечно же… БУЙ,
Но он не получит ее, хоть убейся!>
А дюны в пустыне исходят свечой
Погряз паровоз в послезавтрашнем рейсе —
Он был поврежден в феврале каланчой,
Упавшей внезапно… Воды в ней немало
Внутри, а снаружи тем паче – вода!
И сразу, когда эта башня упала,
То, в общем, упала она навсегда.
Когда ж я увидел начала вагона,
Я радостно вскрикнул, ладони разняв —
И, вновь погружаясь в струю самогона,
Я двигаю пальцем застывший состав…
О Млечный Бескрайний Безбрежный Путище!
Ты светишь опять в вышине при луне,
И тот, кто дорогу бессмысленно ищет,
Пусть смотрит в твой лик в голубой тишине!
Я умер давно, и воскресну не скоро,
Ладонями мысленно челюсти сжав;
И голос мой, полон немого укора,
Рассеется в запахе утренних трав…
О нет! Я не буду гадать на сегодня,
Я вымазан в саже, как жалкий кабан —
Я просто доеду до станции «Сходня»
И в залу войду, поиграть в кегельбан…
Я утром и вечером в муке тщедушной,
Забыв, опоздав, отмотав до угла —
Ты лучше меня, шебутного, не слушай:
Я быстро пройду сквозь поверхность стола,
И больше не буду усталым регентом,
Который сидит на зеленом диване.
Я, ты, и она – это всё реагенты.
Реакцию будем устроить мы в бане,
Втроем погрузившись в прохладную ванну
