Пальцы Али слегка дрожали – от страха, от ожидания, от предвкушения. Она установила мольберт у окна, где свет падал под правильным углом. За окном уже стемнело, только тусклое сияние уличного фонаря пробивалось сквозь занавески, отбрасывая на пол мягкие тени. Аля взяла в руки карандаш, ощущая его привычную шероховатость, будто здоровалась со старым другом. Закрыла глаза на мгновение, пытаясь представить себе желанный образ.
В голове всплывали обрывки статьи Агаты:
«Идеал – это не просто мечта, это цель. Нарисуйте его, создайте его в своём воображении».
Слова звенели в голове серебряными колокольчиками, обещая что-то новое, что-то настоящее.
Аля открыла глаза и коснулась карандашом бумаги. Первые линии вышли робкими и неуверенными, как первые шаги младенца. Рука дрожала. Аля уже не помнила, когда в последний раз садилась за мольберт. Но постепенно движения становились быстрее и увереннее. Она рисовала лицо – высокие скулы, изящный нос, всё то, чего ей так не хватало в реальности.
Сердце забилось быстрее. Это был не просто рисунок, а часть её самой – тайная, скрытая от чужих глаз, даже от её собственных. Она погрузилась в процесс, забыв обо всём вокруг. Карандаш скользил по бумаге, оставляя за собой тонкие, изящные линии – изящные, как у девушки из её воображения.
Пальцы двигались почти сами собой, будто древняя сила направляла их изнутри. Аля добавляла детали – густые ресницы, мягкие волны рыжих волос, падающие на плечи. Каждый штрих казался шагом к идеалу. Каждая линия – шагом из темноты к свету.
Наконец она взяла в руки кисть, окунула её в баночку с водой, а затем в краску изумрудного, как весенняя трава, цвета. Начала закрашивать платье идеальной Александры. Краска ложилась на бумагу мягко и почти нежно. Что-то внутри откликалось на этот процесс, трепетало, кричало, хотело вырваться наружу.
Она добавляла тени и блики, делая платье объёмным и живым. Потом взяла другую кисть и начала работать над волосами. У красавицы на рисунке волосы получились тоже рыжими, но гораздо более яркими, чем у Али, – насыщенными, словно огонь в ночи.
Каждый мазок кисти казался шагом к оживлению этого образа, к тому, чтобы воплотить его в жизнь, в себя саму. Внутри самой Али что-то менялось – что-то сдвигалось с места, пробуждалось, начинало дышать. Время будто замерло. Ночь, наступающая на город, недоделанные уроки, насмешки одноклассников – всё это потеряло значение.
Она не знала, сколько времени прошло – минута, час, два. Какая разница? Здесь, в этом уголке реальности, времени не существовало – только краски, линии, образы и дыхание.
Дверь в комнату открылась. Аля вздрогнула, на секунду вернувшись в настоящее, словно пробудившись от глубокого сна, и увидела папу. Он стоял на пороге, вопросительно приподняв брови; в глазах читалась смесь любопытства и озабоченности.
– Как успехи с уроками? – спросил он, заглядывая в комнату и внимательно изучая её перепачканные красками руки.
Аля обернулась и улыбнулась. Впервые за сегодняшний день – впервые с тех пор, как пересекла порог ненавистной школы с её насмешками и унижением.
– Уроки готовы, а я просто решила немного порисовать.
Папа подошёл ближе и посмотрел на рисунок. В его глазах загорелся интерес, смешанный с удивлением и гордостью.
– Ого, да ты прямо художник! Очень красиво.
Ощущение домашнего уюта разлилось по телу, как горячий чай в холодный день.
