Желудок болезненно сжался от отвращения и голода одновременно. Руки задрожали, отчего ключ едва не выпал. Видимо, мать не ожидала, что она вернётся так рано и пропустит танцы.
Полина бесшумно закрыла дверь, сняла ботильоны, оставила сумку на прихожей тумбе. Кухня, гостиная, её комната – безопасная зона. Но чтобы добраться туда, придётся пройти мимо приоткрытой двери материнской спальни.
Она сделала глубокий вдох и на цыпочках пробралась по коридору.
– Только не смотреть! Только не смотреть! – шептала она, но глаза предательски скользнули в щель приоткрытой двери.
На мгновение перед глазами мелькнули переплетённые тела, двигавшиеся в странном ритме. Крашенные в блонд волосы матери раскидались по подушке. Его спина, покрытая испариной, блестела в тусклом свете. Лиц она не разглядела – и слава богу. Но и этого хватило, чтобы ком подступил к горлу.
«Как животные… Тупые животные».
Полина знала этот сценарий наизусть. Мать находила мужчин в баре, на работе или через приложения. Приводила их домой, когда думала, что дочери не будет. Они исчезали под утро, часто даже не запоминая её имени. А потом она сидела на кухне в халате, курила одну сигарету за другой и смотрела в окно пустым взглядом. Но теперь, кажется, появился кто-то постоянный – этого мужчину Полина видела уже не впервые.
«Неужели?»
Полина проскользнула в свою комнату, щёлкнула замком, втолкнула наушники в уши и включила музыку на полную громкость – лишь бы не слышать звуков из-за стены. Повалилась на кровать, ощущая, как слабость разливается по телу. В глазах потемнело, заплясали чёрные точки. Она не ела ничего с утра, кроме яблока и нескольких глотков воды – да и то потом вызвала рвоту. Шестьсот калорий в день – её предел сейчас, и даже эти калории давались с трудом. Но она терпела, потому что терпеть голод легче, чем быть некрасивой, как Кострова, как мать.
Полина разглядывала свои руки – тонкие, с проступающими венами и косточками. Колени выпирали из-под колготок, рёбра можно было сосчитать под тонкой блузкой. Она знала, что красива. Знала, что мальчишки сходят по ней с ума, а девчонки кусают локти от зависти.
«Почему же тогда внутри так пусто?»
Где-то в глубине души таился ужас: а вдруг она станет такой же? Вдруг вся эта красота и популярность – лишь отсрочка перед неизбежным падением? Вдруг однажды она окажется на месте матери – постаревшей женщиной, ищущей подтверждения своей ценности в постели с едва знакомыми мужчинами?
Полина впилась взглядом в зеркало напротив кровати. Лицо совсем побледнело, под глазами залегли тёмные круги, хотя утром она тщательно замаскировала их консилером. Губы, накрашенные яркой красной помадой, сейчас потеряли цвет. В глазах – усталость и отвращение ко всему происходящему за стеной.
Она поднялась с кровати, слегка пошатываясь. Чёрные точки снова заплясали перед глазами, но она проигнорировала их. Подошла к шкафу, распахнула створки. Внутри ровными рядами висели тщательно подобранные наряды.
Пальцы сами нашли тёмно-синее платье с высоким воротом – строгое, но подчёркивающее каждый изгиб фигуры. К нему – тонкие колготки, серебряные серёжки с сапфирами, любимый лунный кулон на цепочке. И чёрное пальто нараспашку – для завершения образа.
Да, в этом она пойдёт на встречу с Романом. В этом добьётся своего. Потому что она – Полина Лунёва, а она всегда получала желаемое.
За стеной раздался особенно громкий стон, затем наступила тишина. Полина знала, что дальше – разговоры шёпотом, звук открываемой бутылки вина, возможно, смех. А потом всё заново, пока он не уйдёт, оставив мать с пустотой внутри.
