Внутри поднялась тошнотворная волна отвращения. Сердце сжалось, дыхание участилось. Отражения множились, искажались, превращались в жуткие и невероятно уродливое образы. Ей казалось, что сами зеркала ожили: они шептали, смеялись стеклянным хохотом.
«Уродина. Уродина!»
«Посмотри на себя! Ты никогда не будешь красивой!»
Губы каждого отражения искривились в мерзкой ухмылке, глаза сияли необъяснимой злобой.
«Никто не полюбит тебя, уродина… Толстая, неуклюжая уродина!»
Слова эхом разносились по залу, сплетаясь в хаос насмешек и упреков. Аля по привычке зажала уши – и теперь голоса звучали внутри головы, пронизывали каждую мысль.
«Тебе всего шестнадцать, а ты уже так одинока и омерзительна! И всегда будешь такой. До старости, до смерти».
Отражения начали меняться. Лица расплывались, искажались, превращаясь в тени из детских кошмаров. В глубине зеркал, как из небытия, возникли жуткие фигуры: высокий силуэт в черном плаще с капюшоном; кукла с разбитым лицом и пустыми глазницами; мрачный клоун с кроваво-красной дьявольской улыбкой. Образы, которые преследовали ее всю жизнь, особенно после смерти бабушки.
И вот она – снова жалкая маленькая девочка, прячущаяся под одеялом от ночных кошмаров. Она вспомнила, как боялась темноты, как представляла, что монстры притаились под кроватью и хотят унести ее под землю.
Тени потянули к ней свои длинные, изогнутые пальцы; их движения были медленными и зловещими. Они сами – холод и отчаяние. Але даже стало трудно дышать.
«Ты не сбежишь… Мы всегда рядом!»
Аля отступила назад, споткнулась и упала на пол. Холод камня обжег ладони, но она не почувствовала боли. Только страх. Он заполнил все ее существо, парализовал волю.
«Это не может быть правдой… Просто сны, видения».
Слёзы потекли по щекам, смешиваясь с каплями пота. Аля собрала остатки сил, с трудом поднялась и побежала. Ноги едва слушались, но она не останавливалась. Зеркала мелькали по сторонам, отражения кошмаров преследовали ее, наблюдали со злобой и ненавистью. Коридоры казались бесконечными, и каждый вел к залу с зеркалами. Шепот усиливался, превращаясь в оглушительный шум, а удары сердца отдавались в ушах монотонным, навязчивым эхом.
«Пожалуйста, прекратите! Пусть это закончится…»
И вдруг – тишина.
Аля остановилась, тяжело дыша; грудь сжалась от нехватки воздуха. Тени отступили, звуки растворились в безмолвии. Тусклый, холодный свет сменился мягким, почти волшебным желтоватым сиянием.
Посреди очередного зала с зеркалами словно из ниоткуда возникла девушка. Аля замерла, не веря собственным глазам.
Это она.
Образ Александры, которой она всегда мечтала стать. Девушка с её собственной картины.
Густые, роскошные рыжие волосы мягко струились по плечам, сияя, словно отполированная медь. Зеленые глаза – яркие-яркие, как весенняя зелень после долгих холодов – смотрели прямо на нее с теплотой и даже сестринской заботой. На гладкой и светлой, как фарфор, коже не выделялось ни единого изъяна, даже мелкой неровности или прыщика. Безупречна. Таинственна. И невероятно, просто сказочно красива! Особенно изящный нос, высокие скулы и нежные губы, изогнутые в мягкой улыбке.
Великолепное бальное платье насыщенного изумрудного цвета, расшитое узором из серебряных нитей, подчёркивало ее стройную фигуру, как у моделей с обложек старых журналов. При каждом ее движении ткань переливалась, отчего у Али невольно возникало ощущения нереальности, неправильности, иллюзорности…
