Аля не могла оторвать глаз от мерцающего сияния. С каждым мгновением её тело тяжелело, а веки – будто наливались свинцом.
– С каждым вдохом вы погружаетесь всё глубже… глубже… в состояние спокойствия и расслабленности. Ваше тело здесь, но ваш разум свободен путешествовать. Сейчас я буду считать от десяти до одного, и с каждой цифрой вы будете погружаться всё глубже в себя…
Голос Агаты обволакивал, как тёплое одеяло в зимний вечер. Он был одновременно близким и далёким, словно доносился из другого измерения.
– Я хочу, чтобы вы представили лестницу. Широкую, удобную лестницу, ведущую вниз. В ваше бессознательное. Десять ступеней… Начинайте спускаться. Десять… девять… восемь…
Голос Агаты вёл её вниз, в глубины собственного разума. С каждой воображаемой ступенью Аля чувствовала, как отдаляется от реальности, погружаясь в какое-то иное состояние – не сон, но и не явь.
– Три… два… один… Вы достигли дна лестницы. Перед вами дверь. Откройте её и войдите. Что вы видите за этой дверью?
Аля не смогла ответить вслух, но в её сознании возник отчётливый образ…
***
Аля стояла в огромном мрачном зале, окруженная бесконечными зеркалами. Потолок терялся во тьме, словно звездное небо, поглощенное черной бездной. Стены растворялись в полумраке, отчего создавалось ощущение одновременно замкнутости и безграничности пространства. Пол под ногами – гладкий, холодный, как поверхность замёрзшего озера – отражал ее силуэт криво, искаженно, будто намеренно уродовал и без того ненавистный образ.
«Ненавистный!»
Откуда-то сверху пробивался тусклый свет, дрожащий и нестабильный. Тяжелый воздух насытился запахом отсыревшей древесины – так пах старый шкаф в доме у бабушки, который вынесли после ее смерти.
«Странные воспоминания!»
Аля не понимала, где она, почему она и здесь и зачем. Несмело поворачивалась по сторонам, и каждое движение отдавалось эхом, а отовсюду на нее смотрели зеркала, зеркала, зеркала…
«Где я? Почему я здесь? Кто я?»
Навязчивые мысли роились в сознании и вызывали необъяснимые приливы тревоги. Последнее, что она помнила, – мягкий, успокаивающий женский голос, приглушенный свет лампы и классическая музыка на фоне. Кажется, ноктюрны Шопена. Женщина предложила ей закрыть глаза, расслабиться и погрузиться в глубины подсознания.
И она оказалась здесь. В месте, где все границы стерты, где время и пространство идут иначе и не имеют значения… Колени дрожали все сильнее, внутренняя слабость нарастала, но она чувствовала – нужно понять, что привело ее сюда.
«Сон? Реальность?»
Она сделала неуверенный шаг, туфли тихо скользнули по гладкому полу. Отражения в зеркалах шевельнулись следом за ней, словно оживая. И вновь со всех сторон она отчетливо увидела самое ненавистное, самое омерзительное и презренное лицо. Свое собственное. Увидела каждый мелкий изъян, каждую неровность кожи, которую она старательно пыталась скрыть от мира и самой себя.
Спутанные рыжие волосы хлипкими прядями свисали на бледное лицо, слишком широкий нос неестественно выделялся на фоне пухлых щек, тонкие губы обветрились и почти потеряли цвет. Маленькие глаза под тяжелыми веками поблекли от усталости, печали и слез. Высыпания не красили и без того тусклую кожу. И вся ее фигура – невысокая, полная, слегка сгорбленная – потерялась в мешковатой одежде. Аля всегда одевалась так, чтобы скрыть собственную полноту, с которой безуспешно боролась с самого детства.
