Вопрос застал Алю врасплох.
– Да, к Ро… – она запнулась, вспомнив о Романе, выходившем из этого кабинета. – К однокласснику.
– Понимаю, – мягко сказала Агата. – Это тоже часть вашего пути к себе. Мы обязательно коснёмся этой темы.
Она сделала паузу, а затем мягко сложила руки на коленях и продолжила более глубоким голосом:
– Аля, расскажите мне больше о своей семье. Как складываются ваши отношения с родителями?
– С папой нормально. Он тихий, не лезет особо. А вот мама… – Аля замялась, собираясь с мыслями. – Она всегда такая… правильная. Бойкая, энергичная, стройная. Я чувствую, что она обесценивает меня и постоянно подшучивает, будто я ребенок.
– А как вы реагируете на эти шутки?
– Никак. Делаю вид, что мне всё равно. Но внутри… внутри каждый раз что-то обрывается.
Агата задумчиво кивнула.
– Знаете, Аля, Зигмунд Фрейд говорил, что отношения с родителями формируют наше самовосприятие. Особенно для девочек важно отражение в глазах матери. Если мы не видим там принятия, то начинаем воспринимать себя как нечто неполноценное, неприемлемое.
Она подалась вперёд, и в её глубоких синих глазах появился особый блеск.
– Скажите, что вам снится по ночам? Какие сны вы запоминаете?
Аля вздрогнула и напряглась, силясь вспомнить собственные сны: она никогда не придавала им большого значения даже к кошмарам – липким, болезненным кошмарам, которые часто мешали ей спать с раннего детства – и привыкла к ним как к чему-то естественному. Почти.
– Сны? Обычно… обычно я их не помню. Хотя иногда снится, что я бегу от кого-то или что-то ищу.
– А зеркала? Они появляются в ваших снах?
– Да, – тихо ответила Аля, удивляясь собственному признанию. – Иногда мне снится, что я стою перед огромным зеркалом, но не могу разглядеть своё отражение. Или что в зеркале кто-то другой, не я.
Агата улыбнулась, словно получила подтверждение своим мыслям.
– Сны – это удивительное явление, Аля. Фрейд называл их королевской дорогой к бессознательному. А Юнг считал, что через сны с нами общается коллективное бессознательное. Но я могу сказать одно – в снах мы видим наши истинные желания, страхи и возможности.
Её голос стал глубже, словно исходил из самых тёмных глубин.
– Наше сознание – это лишь верхушка айсберга. Подо льдом скрывается гораздо больше. И именно там, в глубинах бессознательного, сокрыт ключ к нашей истинной сущности.
Аля слушала, затаив дыхание. Слова Агаты странно откликались ей, будто она всегда знала это, но не могла выразить.
– Мы можем работать с вашим бессознательным через сны, Аля. И через специальные техники погружения, – Агата жестом указала на маятник. – Готовы ли вы попробовать нечто подобное сегодня?
Сердце Али забилось чаще.
– Да, – решительно ответила она. – Я готова.
– Прекрасно, – Агата плавным движением встала и подошла к одному из шкафов. – Тогда давайте перейдём к практической части нашей работы.
Она вернулась с небольшой лампой сложной формы и нажала на включатель, отчего по кабинету разлился мягкий, переливающийся свет – не слишком яркий, но удивительно притягательный.
– Сядьте поудобнее, Аля, – Агата говорила тихо, почти шёпотом. – Почувствуйте, как кресло поддерживает ваше тело. Сделайте глубокий вдох… и медленный выдох.
Она поставила лампу так, чтобы свет мягко озарял пространство между ними, а ноктюрны Шопена, которые всё это время звучали фоном, стали чуть громче.
– Посмотрите на свет, – голос Агаты завораживал. – Просто смотрите и слушайте мой голос.
