– Позвольте мне судить об этом, – улыбнулся юноша.
Аля вложила свою руку в его ладонь, и по телу пробежала волна тепла. Его кожа оказалась тёплой, мягкой, живой – руки музыканта. Руки настоящего человека.
Пианист повёл её со сцены обратно в зал, туда, где кружились десятки пар. Но теперь Аля не боялась их. Рядом с этим юношей она чувствовала себя в безопасности. Он положил руку на её талию – тактично, уважительно, но она всё равно ощутила жар от его прикосновения. Их пальцы переплелись во второй руке, и в следующий момент они уже плыли в танце.
Оркестр как раз перешёл от полонеза к вальсу – нежному, воздушному, словно созданному специально для них. «Вальс цветов» Чайковского окутал их своей мелодией, унося от реальности.
Аля никогда не представляла, что танец может быть таким лёгким. Она словно парила над полом, ведомая уверенной рукой кавалера. Её тело само знало, что делать, точно следуя за каждым движением партнёра.
– Вы танцуете превосходно, – шепнул он, наклонившись к её уху.
– Это всё ваша заслуга, – ответила Аля, удивляясь собственной смелости.
Он улыбнулся – открыто, искренне, с теплотой, которую она никогда не видела в глазах настоящего Романа.
– Откуда вы? – спросил музыкант, ловко ведя её по танцполу. – Я никогда не видел вас на наших балах раньше.
– Я… – Аля замялась. Что ответить? – Я не знаю, как я здесь оказалась. Просто уснула в своей постели, а проснулась уже здесь.
Что-то мелькнуло во взгляде юноши – то ли узнавание, то ли понимание.
– А вы? – осторожно спросила она. – Вы часто бываете… здесь?
– Мне кажется, я был здесь всегда, – ответил он задумчиво. – Играл на этом рояле, смотрел на эти танцы. Но только сегодня я почувствовал, что по-настоящему живу.
Вокруг них продолжали двигаться пары, но сейчас они казались не такими пугающими – скорее, частью декораций, фоном для их собственной истории. Партнёр кружил её в танце так умело, что она почувствовала себя лёгким пёрышком. Их движения становились всё более синхронными, будто они танцевали вместе всю жизнь. Сердце Али билось всё быстрее, но не от усталости – от восторга, от восхищения, от растущей симпатии к этому таинственному юноше. Свечи в люстрах бросали золотистые отблески на его тёмные волосы, глаза сияли неподдельным интересом, а от улыбки по коже невольно бежали мурашки.
– Знаете, – тихо произнёс юноша, – я всегда чувствовал, что чего-то жду. Что моя жизнь здесь – ненастоящая. Что должно случиться что-то… важное.
Он посмотрел Але прямо в глаза, и она почувствовала, как всё внутри замирает от этого взгляда.
– Кажется, я дождался.
Слова, произнесённые так просто, так искренне, так сердечно, вскружили Але голову гораздо сильнее, чем самые быстрые повороты танца. Музыка звучала всё глубже, интимнее – словно оркестр играл только для них двоих. С каждым поворотом, с каждым па они сближались всё сильнее, будто нарушая невидимые границы приличий этого странного бала. Рука пианиста на её талии сдвинулась чуть ниже, он крепче прижал Алю к себе, и их лица оказались так близко, что она ощутила его дыхание, увидела чуть заметные золотистые крапинки в глубине голубых глаз.
Странное чувство охватило её – будто они знали друг друга всегда. Будто встречались раньше – в другой жизни, в другой реальности.
– Мне кажется, я знаю вас, – прошептал пианист, словно читая её мысли. – Словно видел вас раньше.
Аля почувствовала, как что-то внутри неё сразу откликнулось этим словам, этому взгляду – давно забытая, спрятанная часть души.
