Она подняла руки к лицу, проведя кончиками пальцев по гладкой коже щек. Никаких следов подростковых высыпаний, никаких отеков. Здесь она снова стала собой – но лучшей версией себя, той, что смотрела на нее с портрета над кроватью.
Где-то в глубине сада зазвучала музыка – печальная и нежная мелодия ноктюрна Шопена. Звуки фортепиано словно плыли по воздуху, окутывая все вокруг мечтательной дымкой. Аля улыбнулась – это был знак. Ноктюрн ждал ее.
Вместо парадного входа она направилась в сад, обходя дворец по широкой мощеной дорожке. С каждым шагом музыка становилась отчетливее, наполняла исстрадавшееся сердце сладким томлением. В руках она сжимала свой дневник и рисунки – те самые, что создавала днем, думая о нем.
Сад, окружавший дворец, казался бесконечным. Невысокие изгороди из цветущего жасмина создавали причудливый лабиринт, по которому Аля шла, не задумываясь о направлении – ноги сами несли ее туда, где ждал Ноктюрн. Над головой раскинулось удивительное небо – глубокого сине-чёрного цвета, усыпанное огромными, ослепительно яркими звёздами.
Сегодня в воздухе она ощутила новые ароматы – сладкий жасмин, свежесть яблоневого цвета, тонкий шлейф морской соли и легкое благоухание старинных книг и чернил. Аля вдыхала эти запахи полной грудью, и каждый нерв в ее теле отзывался на эту симфонию ароматов.
И вот, наконец, она увидела его. В глубине сада, посреди небольшой круглой площадки, окруженной цветущими яблонями со знакомыми призрачными плодами, стоял Ноктюрн. Высокий, стройный юноша в элегантном черном костюме с серебряной отделкой. Его волнистые черные волосы были небрежно уложены, а бледное лицо с точеными чертами казалось вырезанным из мрамора. Он смотрел на нее с тем самым выражением – внимательным, нежным, полным обожания – которого так не хватало в глазах Романа.
Встретив её, Ноктюрн протянул руку.
– Наконец-то ты пришла… Каждую минуту без тебя я считаю потерянной.
Аля вложила свою ладонь в его – теплую, надежную – и позволила увлечь себя в танец. Музыка, казалось, стала громче, заполнила все пространство вокруг.
– Я скучала, – прошептала она, глядя в его глаза – глубокие, голубые, как море в штиль. – Всё это время думала только о тебе.
Они сделали несколько танцевальных па – легких, воздушных, словно парили над землей, а не касались ее ногами. Ноктюрн двигался с удивительной грацией, уверенно ведя Алю в танце. Сегодня от него пахло сандалом, морем и звездной ночью.
– Я принесла тебе кое-что, – сказала Аля, когда музыка стала тише. Затем протянула ему свои рисунки.
Ноктюрн бережно взял их, и они опустились на скамью под яблоней с призрачными яблоками, чуть заметно пульсирующими в эфемерном свете сновидений.
– Они прекрасны, – Его длинные пальцы осторожно коснулись карандашных линий. – Ты изобразила меня настолько… идеальным. Я даже сам себя таким не вижу.
Аля положила голову ему на плечо, чувствуя, как мягкая ткань его пиджака касается ее щеки.
– Я вижу тебя настоящим, – прошептала она. – Таким, какой ты есть на самом деле.
Он обнял ее за плечи, словно защищая от всего мира. Словно создавая для неё особое пространство, куда не могли проникнуть ни боль, ни страх, ни сомнения.
– Знаешь, – произнесла она после долгого молчания. – Там, в моем мире… есть кое-кто похожий на тебя.
Ноктюрн слегка напрягся, но не отстранился:
– И кто же это?
Аля наморщила лоб: забавно, что в этом прекрасном месте воспоминания о реальной жизни с каждым разом становились всё более размытыми, утопали в призрачной дымке грёз, безвозвратно уходящих в небытие времени и пространства. Грёз неуклюжей толстушки Али.
