Пожилая женщина в добротной крестьянской одежде появилась на пороге кондитерской в середине ноября вместе с первым снегом, который прокрался в Груембьерр под прикрытием серых туч и внезапно обрушился на испуганно притихшие крыши. Женщина деловито стряхнула снег со шляпки, кивнула вежливо поклонившемуся ей Дику, поставила в угол магазина тяжелый узел с вещами и без спроса прошла в кухню. Когда Лисси вернулась из погреба, нагруженная банками с яблочным повидлом, незнакомка уже домывала стоящие в раковине кастрюли. Ее большие красные руки так проворно мелькали среди мыльных пузырей, так ловко залезали в каждую выемку, оставляя за собой сверкающий след, что Лисси залюбовалась. О цене они сговорились быстро. Вначале ниссима Феонила с недоверием относилась к юной пигалице, которая удумала управлять аж целой кондитерской, но Лисси умела поставить на своем, и после нескольких дней выяснения, кто на кухне главный, а кто не учит, как правильно печь пирожки с коржиками, между женщинами установились мир и субординация.
– Она добрая, но строгая, – шепнула Лисси Саю, когда молодой человек, придя на следующий день с обычным визитом, был отруган за то, что притащил в дом грязь с улицы, и оттеснен к окну, где стал скромно и чуть нервно дожидаться прихода Лисси под ворчание новой работницы о том, что приносит нелегкая не пойми кого непонятно зачем, а потом ложек не досчитаешься. Лисси пришла, представила своей новой помощнице Сая и настояла на неограниченном праве молодого человека врываться в кухню через черный вход в любое удобное для него время. Даже несмотря на риск недосчитаться ложек, кружек и любой другой утвари. Феонила быстро смирилась со странным завсегдатаем, хоть порой и косилась на гостя с подозрением, испытывая недоумение, переходящее в когнитивный диссонанс. В представлении крестьянки племянник графа никак не мог сидеть на кухне, а тем более брать в руки кухонные инструменты. На вопрос о том, а что полагается делать соларскому аристократу, она не смогла ответить. Возможно, в ее представлении оный должен был сидеть на диване как пришитый. Потратив на обдумывание этой дилеммы некоторое время и поворчав чисто из упрямства и для своего удовольствия, Феонила успокоилась и стала относиться к Саю покровительственно-уважительно.
Вторым, не менее ценным приобретением стал нисс Хьюберт.
Лисси не знала, из-за чего разгорелся острый конфликт между шеф-поваром ресторана «Утка в яблоках» ниссье Троксом и главным метрдотелем. Сам нисс Хьюберт предпочел обойти в разговоре с ней этот щекотливый момент. Жители Улицы Гнутой подковы стали свидетелями лишь окончания жаркого конфликта, вылившегося – в прямом смысле – на улицу.
Сначала в открытую дверь полетела струя какого-то горячего варева, за ней, стараясь не утратить выправки, из ресторана вышел нисс Хьюберт. А следом на ступеньки выкатился сам бессменный начальник кухни.
– Вьон из мой рьесторьян! – кричал ниссье Трокс, коверкая соларские слова пуще обыкновенного и потрясая половником, из которого в стороны разлетались капли то ли соуса мутард, то ли соуса беарнэз. – И чтобы твой ньог не ступайт на мой поройг!
Нисс Хьюберт с презрительным достоинством оглядел с пят до макушки бывшего патрона, демонстративно вытер ноги о коврик при входе, отрясая и фигурально, и буквально ресторанный прах со своих ног, и прошествовал… Прямо скажем, недалеко. Не изменяя своей обычной неторопливости, нисс Хьюберт пересек Каштановый бульвар, прошел мимо гостиницы ниссимы Сайрены и постучал в дверь Проклятого дома, то есть «Кондитерской Фелиции Меззерли».
