— Зато Данай самый ловкий и быстрый, ему верхом на лошади равных нет…
— И пахнет от него так же!
— А вот какие красивые Олег с Миланом…
Трещотки без устали перемывали косточки бедным парням, но я вдруг встрепенулась, услышав последнее имя. В сам слух обратилась, а ничего нового не услышала. То, что младший князь Полесья был красив, я и сама видела. А вот дочерям ключницы на него заглядываться точно не стоит, чего душу понапрасну тревожить.
После нескольких часов работы, когда все пальцы мои были исколоты, а терпения не осталось и вовсе, нам разрешили разойтись по своим спальням. Разумеется, под клятвенное обещание сидеть тихо и гостей своим сумасбродством не смущать.
В палате было светло и душно, с самого утра ставни у окошка открыты были.
— Закрой окно, Айка, — взмолилась я, заваливаясь на перину. Глаза закрывала, а перед глазами нитки с иголкой маячили.
— Ой, а тут яблочко.
Подскочила на ноги, откуда и силы взялись. И правда, на подоконнике лежало красное яблоко. Так и не сказать, то ли оно самое, но почему-то хотелось в это верить.
— Это кто же пытается твоё сердечко задобрить, а? — приосанилась подруга, заглядывая в глаза.
— Скажешь тоже, — отмахнулась я от неё, но угощение забрала. Я им ни с кем не поделюсь.
11. Глава 10
Кто бы ни снабжал Людмилу сплетнями, а он оказался прав. Князь Горисвет уже к вечеру прибыл в Китеж. Высокий, тощий, темноволосый. Глядя на него, на ум приходило сравнение с камышом. А большего я сказать не могла, потому что в его сторону едва раз посмотрела.
Стоило нам всем сесть за длинный стол, а мне, на этот раз намеренно, оказаться напротив Милана, я вытащила из рукава яблоко и положила перед собой на стол. В своих фантазиях я в этот момент была бесстрашной девой-воительницей, бросающей вызов богатырю. И он этот вызов принял — улыбнулся своей особенной плутовской улыбкою и достал из кармана такое же, покатал в руках, поднёс к лицу, то ли принюхался, то ли поцеловал, и только потом положил на стол. Прямо напротив, не сводя с меня взгляда.
— О, надо же, Сердце дракона. Я много читал про этот сорт, невероятно сладкие и растут только на Великолучье. Все попытки переселить эту культуру не увенчались успехом, — разумничался камыш, который сегодня оказался по левую руку от Милана.
— Ага, сердце - сердце, — ответил он, не поворачивая головы, и надкусил яблоко.
Сделав над собой невероятное усилие и сосчитав до пяти, я полностью отзеркалила его жест. Вонзила зубы в красный бок до спелого хруста.
Он откусил, я откусила. Он запил водой, и я потянулась к кубку. Галдёж в светлице казался далёким, а людей вокруг будто не существовало и вовсе, только мы вдвоём. И пусть мы за ужином не проронили ни слова, между нами шёл незримый диалог. Такой личный, что щёки краснели и могли соперничать с рыжими волосами. Такой пылкий, что горло пересыхало и всё время хотелось пить. Такой переменчивый, что бросало то в холод, то в жар, то в пот, то в дрожь.
— Набирайтесь сил, соколы ясные, отрада глаз моих, — поднял кубок за гостей отец. — Кто бы из вас Всеславу не увёз с собою, а все вы мне как сыновья.
Я поспешно спрятала улыбку в кулак. Либо в кубке Благояра не квас, как у меня, либо это международная политика, в которой я ничего не смыслю.
— Я, признаться, поначалу горевал, что не дали мне Боги наследников, — по-отечески разоткровенничался князь, чем заслужил гневный взор супруги своей Збары. — А потом понял, что и в этом есть выгода: я смогу выбрать лучшего, и даже не довольствоваться единственным.
