— Мои братья, — сказала она задумчиво, — это стихийное бедствие. С ними то и дело что-то случается.
— Поэтому ты такая тихоня? Типа для баланса? — Аня уже прибрала последствия взрыво-носка и в каком-то, только ей понятном порядке, размещала по кровати пятнадцать плюшевых мартышек — ежевечерний ритуал.
— Какая уж есть.
— А говорят, что младшие самые талантливые, — заметила Вика.
— Кто говорит? — удивилась Маша. Она никогда о таком не слышала.
— Каждая желанная беременность, — у Дымова снова включилась преподская интонация, — наполняет женщину определенными эмоциями, которые, образно говоря, заряжают плод, как батарейка. А еще у этих эмоций накопительный эффект. Как результат: чем больше беременностей, тем больше в итоге достанется самому младшему.
— Ты прям как энциклопедия, — отметила Аня, подумала и поменяла двух мартышек местами.
Маша подозрительно уставилась на этого умника в трогательной кружевной ночнушке. Он читал книжку «Мама, я девочка!».
— Так поэтому Дымов в меня вцепился? — мрачно спросила она. — Думает, раз я шестой ребенок, так помогу ему сделать карьеру?
— А Циркуль в тебя вцепился? — Вика осторожно, чтобы не размазать крем, легла на спину. Она всегда так спала — как мумия в саркофаге, практически не шевелясь.
— Хочет, чтобы я выбрала словесность.
— Ну, ты же зубрилка, — философски сказала Аня, — ничего удивительного.
Она наконец улеглась и, пожелав всем спокойной ночи, плотно закрыла балдахин. Вика последовала ее примеру.
— До мая еще полно времени, Рябова, — едва слышно шепнул Дымов. — Вот увидите, я найду аргументы к той поре, когда надо будет писать заявление о специализации.
— Спокойной ночи, — кротко ответила Маша. Она так и не решилась задвинуть полог и лежала, глядя на погруженную во мрак комнату. Только небольшой светлячок двигался по странице книги Дымова, подсвечивая строки, которые тот читал. Очень медленно двигался, а потом и вовсе замер.
— Перестаньте на меня таращиться, Рябова, — прошипел он.
Их кровати стояли совсем рядом, буквально в метре друг от друга, и девчонки на других концах помещения, укутанные наговорами тишины, которая Аня умело вплела в ткань, не могли их слышать.
— Сергей Сергеевич, — тихонько спросила Маша, — а что вы станете делать, если придет душегубица?
Он отложил книгу, отчего стало совсем темно, покопошился, устраиваясь поудобнее.
— Хотите узнать, закрою ли я вас своей грудью? — раздался невесомый девичий шепот.
— Я думала сегодня, как по-разному все реагируют, когда пугаются. Катя Тартышева завизжала, увидев Вечного Стража. Динка Лерина принялась флиртовать с опасностью. Лена Мартынова швырнула в скелет табуретом, а Арина Глухова даже не заметила его. А как вы поступаете в минуты опасности?
— Не знаю, — серьезно ответил Дымов. — Прежде у меня была довольно скучная жизнь.
— Почему Иван Иванович явился скелетом?
— Это его обычная форма. Изображать из себя человека, как в кабинете Аллы Дмитриевны, ему трудно и долго не получается. Вот почему он так много спит и так редко появляется — чтобы не пугать студентов понапрасну.
— Он действительно умеет читать наши мысли? Для этого была прогулка по общаге?
— Кто знает. Спите, Мария. Если вас придут убивать, то как минимум я вас разбужу.
Она послушно закрыла глаза и, к своему удивлению, увидела перед собой не кровавые картины собственного убийства и не скелет с красным огнем в глазницах. Она увидела Андрюшу с подружками по каждую руку. Так кого он в итоге выберет? И как Маша переживет, если он действительно влюбится?
