– Ваша встреча длилась меньше часа, потом тебе внезапно пришлось лететь во Флориду, а через две недели вы снова разминулись.
– Мне действительно нужно было уехать, когда подвернулась такая возможность. Флоридские пантеры находятся под угрозой исчезновения. – Она уставилась в окно, благодарная за то, что на ней солнцезащитные очки. Даже с ними все вокруг теперь казалось слишком ярким, слишком. – Насчет Купа: все нормально. Я рада, что он здесь, рядом с Сэмом и Люси.
– Ты любила его.
– Да, любила. В прошедшем времени. Не волнуйся.
Она не то чтобы думала о нем каждые пять минут или видела его в каждом встречном. У нее была своя работа, свое место в жизни. У него, очевидно, было свое. Плюс никаких обид, напомнила она себе. Они были детьми; они выросли.
Лил приказала себе перестать думать о нем, выкинуть все из головы, как только машина свернет на фермерскую дорогу. Они увидели дым, выходящий из трубы, – дом, милый дом, – и пару собак, бегущих с заднего двора проверить, в чем дело.
Быстрой и резкой вспышкой мелькнуло воспоминание о том, как жарким летним утром она плакала, обнимая двух таких же вот резвящихся собак. Двенадцать лет назад тем летом состоялось самое первое жалобное прощание – она помнила все. И, если уж быть совсем честной, это было начало конца. Двенадцать лет – достаточно долгий срок, вполне достаточный, чтобы пережить это.
Она увидела отца, выходящего встречать их из дверей хлева, и отогнала все непрошеные мысли о Купере Салливане.
Ее обнимали, целовали, угощали горячим шоколадом и печеньем, к ней неистово ласкалась пара гончих, которых родители назвали Лоис и Кларк. Из окна кухни открывался знакомый вид. Поля, холмы, сосны, серебряная лента реки. Дженна настояла на том, чтобы постирать одежду, сложенную в рюкзак.
– Хочу о тебе позаботиться. Это поможет мне чувствовать себя мамой целый день.
– Не в моих силах лишать тебя этого, мамочка.
– Я не то чтобы чистюля, – заметила Дженна, забирая вещи у Лил. – Но я не понимаю, как ты можешь так долго обходиться малым.
– Секрет в грамотном планировании и еще в готовности носить грязные носки, когда выбор ограничен. Это вообще-то еще чистое, – начала было Лил, когда ее мать достала из рюкзака очередную рубашку. Дженна только бровью повела. – Ладно, не столько чистая, сколько не грязная.
– Я принесу тебе свитер и джинсы. Этого достаточно, пока твои вещи не высохнут. Прими ванну, выпей вина. Расслабься.
Она опустилась в горячую ванну, заботливо приготовленную матерью. Издав долгий, почти оргазмический стон, Лил подумала: «Как же приятно, когда о тебе кто-то заботится!» Работа в поле обычно означала грубую, в некоторых случаях почти примитивную жизнь. Она не возражала против этого. Но в данный момент она никоим образом не возражала и против того, чтобы мама приготовила для нее специальную пенную ванну имени Дженны Шанс, и знала, что может нежиться в ней до тех пор, пока вода не остынет.
Теперь, когда она была одна и у нее было вдоволь времени, она позволила Купу вернуться в свои мысли.
Он вернулся, когда бабушка с дедушкой нуждались в нем, следует отдать ему должное. Он действительно уважает и любит свою семью, в этом нет сомне-ний.
Можно ли ненавидеть человека, который, по всей видимости, круто изменил всю свою жизнь ради того, чтобы его бабушка и дедушка ни в чем не нуждались, а их дом и бизнес были под надежной защитой?
