– А что, потом нельзя это сделать? Я купаться хочу.
– Пойди лучше свои книжки собери, разбросала по всей комнате.
– А чего их собирать, я вечером их снова читать буду.
Получалось так: родители уходили на работу, следом за ними дети в детсады. Они еще были закрыты и за малышами присматривали сторожа. Пока придут на работу воспитатели, деточки, которые были одеты в чистое, наглаженное белье, выглядели уже совсем не опрятно. Но такова жизнь. Денег на Севере за красивые глазки не платили, приходилось чем-то жертвовать.
– Папа, нам задали на трудах, чтобы мы за выходные поделку сделали.
– Ну и делай, – пожимал плечами Максим.– Почему я что-то должен с тобой делать в свой выходной. Лучше я на охоту или на рыбалку схожу.
– Вань, а вам все равно, какую поделку сделать? – интересовалась Катя.
– Ну да, лишь бы своими руками. У кого окажется лучше других, на выставку в школе поместят.
– А давай с тобой обезьянку на ветке сделаем?! У нас есть старая меховая шапка. В самый раз для поделки сойдет. И мама объяснила сыну, как сделать эту зверушку..
На следующий день Ваниному счастью не было предела: его обезьянка на выставке работ висела на самом виду:
– У меня все теперь спрашивают: неужели я эту поделку своими руками сделал?
Так она всем понравилась.
В краю, с суровыми природными условиями жизнь не раз вносила коррективы в планы. Уйти от этого нельзя. Таковы особенности профессии железнодорожника. Тайга, веками привыкшая к покою, сурово обходилась с ними. Летом в разных местах пути появлялись то вспучивания из-за таяния льда, то перекосы, то провалы пути.
Бывало, только прошел путеизмеритель и показал отличные результаты, а трасса опять вспучивалась и провисала. Тогда путейцы снова боролись за испорченные природой километры.
Раньше на месте железнодорожных путей была тайга, мари и болота. Теперь надо было содержать дорогу в идеальном порядке, приложив к этому немало сил и стараний. Безопасность на железной дороге превыше всего. Сначала Максим «стрелял» на глаз, где, что надо сделать и отмечал фронт работ мелом на шпалах.
Женщины недовольно разговаривали между собой.
– Опять подъемка?! У меня от постоянной работы на подбойке руки даже ночью дрожат, – жаловалась Алла.
– И у нас тоже, – вздыхали Рита и Катя.
– А у меня от грохота жески плохо уши слышать стали, – возмущалась Сидорова.– Мне в больнице посоветовали при работе пользоваться берушами, чтобы не потерять слух совсем.
Тогда за подбойки брались мужчины, а женщины лопатами подбрасывали щебень под подбойку. Потом, видя, что кто-то из мужчин устал, его подменяла одна из женщин. И так постоянно: одни работали на подбойке, другие подбрасывали щебень.
Наконец, Максим выключал жеску. И наступала тишина. Казалось, нет ничего лучше момента этого звенящего безмолвия. Если работали недалеко от реки, всплеск воды слышался по-новому и шепот листвы щекотал тогда слух.
Летом каждый брал в карман готовую удочку без удилища. Когда начинался обед, если рядом была река, быстро перекусывали. И, найдя лещину, привязывали к ней леску с крючками и грузилами и начинали ловить на речных перекатах рыбу. Там хорошо клевали хариусы и ленки.
Роберт любил хвастать своими способностями. Как-то он говорит бригаде:
– Спорим, я переплыву реку по прямой. Река в этом месте была шириной примерно семь метров. Буду засранцем, если не сделаю этого!
Ребята стали спорить:
