– Прости, Лизавета, так уж вышло. Больше опаздывать не буду.
– Да я тебя больше и ждать не буду, – ответила я с улыбкой, – это только сегодня. В виде исключения.
Мы двинулись в сторону Петроградской. Я очень хотела спросить, как сложился вечер с Семеном, но Марк меня опередил.
– Такая тусовка дурацкая в пятницу вышла, – протянул он, – скучно было, зря я вообще поехал. А как твое свидание? Что твой датский принц Гамлет?
– Он Фредерик. Поболтали, поели да разъехались.
– Ты всегда только с иностранцами встречаешься?
Марк меня, если честно, сильно удивлял своей прямолинейностью, начиная с самого знакомства в поезде.
– Да я не специально, оно как-то само. Мне кажется, я для иностранцев представляю гораздо больший интерес, чем для русских. Я сама это чувствую, но объяснить, почему так происходит, не могу.
– Ну а в процентном соотношении, – не унимался Марк, – сколько иностранцев приходится на общее число?
– Слушай, а что за вопросы?
– Да где это видано! Живешь в России почти всю жизнь, а любовь с иностранщиной крутишь! Ты очень непатриотичная, Лиз, я тебе скажу.
Я засмеялась. Патриотом меня действительно можно было назвать с очень большой натяжкой.
– Если тебе от этого будет легче, у меня было два «русских» романа, которые запомнились больше других. Правда, один парень жил в Канаде, а другой – в Москве.
– То есть локалы у тебя вообще в черном списке?
– Видимо, да, – ответила я. – В моем случае расстояние – главное условие для знакомства. Звучит, правда, как оксюморон.
– Первый раз с таким сталкиваюсь. Ну, а я на иностранца тяну, чтобы вписаться в твою любовную схему? – произнес Марк с усмешкой.
– Ты тянешь на живущего в Петербурге еврея с двумя иностранными языками. Даже не знаю, что с тобой таким делать.
– А ты евреев не любишь?
– Да наоборот, очень хорошо отношусь и даже частично себя к ним причисляю.
– И чем же они тебя привлекают?
– Прежде всего интеллектом и желанием учиться. Их дальновидностью и особым коммерческим чутьем. У меня даже есть своя собственная теория, что люди других национальностей немного побаиваются их, потому что не могут превзойти их способности.
Марку, конечно, было приятно все это слышать. Но цели петь ему дифирамбы у меня не было. Даже если бы он не был евреем и, сидя у метро, стучал по кастрюлям, он все равно бы мне нравился.
Я очень люблю Петроградский район, и у меня связано с ним много хороших воспоминаний. Сначала я здесь училась в гимназии, потом работала в нескольких офисах, да и просто часто гуляла. Та самая Эка, которая познакомила нас с Макаром, долгое время жила неподалеку от метро «Чкаловская». И за время нашей дружбы я часто бывала у нее в гостях. А теперь таким знакомым мне маршрутом мы шли с Марком, который начал рассказывать про старинные дома, которые стоят вдоль Каменноостровского проспекта. Мой новый приятель, а по совместительству теперь и коллега, снова удивлял своей образованностью. Он объяснял мне разницу между барельефами и горельефами, приправляя все это фактами об архитекторах, которые застраивали Петербург. Марк – словно говорящая Википедия, только с чувством юмора и харизмой. Сразу было видно, насколько сильно он привязан к Петербургу и как им дорожит. Я молча слушала его, задавала какие-то вопросы, дабы не казаться совсем профаном. Живопись занимала особое место в моей жизни, а интереса к архитектуре у меня никогда не было. Но я решила не разбивать сердце Марка таким громким заявлением, уж больно складно и хорошо он говорил.
