24 В работе «Экспериментальные наблюдения за работой памяти» мною показано, что снижение внимания вызывает ассоциации поверхностного типа (словесно-моторные сочетания, ассоциации по созвучию и т. д.); в свою очередь, появление ассоциаций поверхностного типа всегда указывает на нарушение внимания. Таким образом, судя по нашим экспериментальным данным, Пеллетье права, приписывая поверхностный тип ассоциаций при dementia praecox снижению внимания. В отношении этого снижения она использует термин Жане abaissement du niveau mental («снижение уровня сознания»). Кроме того, из ее исследований мы видим, что нарушение внимания вновь прослеживается в центральной проблеме апперцепции.
25 В частности, следует отметить, что Пеллетье упускает из виду явление персеверации, но, с другой стороны, мы обязаны ей ценными наблюдениями касательно символов и символических связей, столь распространенных при dementia praecox. Она пишет: «Следует подчеркнуть, что символы играют большую роль в психических продуктах душевнобольных. При мании преследования и деменции мы сталкиваемся с ними на каждом шагу; это обусловлено тем, что символ – низшая форма мышления. Символ можно определить как ложное восприятие тождественности или сильной аналогии между двумя объектами, между которыми в действительности существует лишь очень отдаленное сходство»[68].
26 Из этой цитаты следует, что Пеллетье связывает кататонические символы с расстройством внимания. В пользу этого предположения говорит и тот факт, что символы давно считаются обычным явлением в грезах и сновидениях.
27 Психология негативизма, которой в настоящее время посвящено множество публикаций, заслуживает внимания сама по себе. Безусловно, симптомы негативизма не следует рассматривать как нечто ясное и определенное. Существует множество форм и степеней негативизма, которые еще не были клинически изучены и проанализированы с надлежащей тщательностью. Разделение негативизма на активный и пассивный вполне понятно, ибо самые сложные психологические случаи принимают форму активного сопротивления. Будь в этих случаях возможен анализ, во многих из них мы бы обнаружили достаточно четкие мотивы для сопротивления; в таких обстоятельствах говорить о негативизме едва ли уместно. Нередко и пассивные формы с трудом поддаются толкованию. Тем не менее имеется немало случаев, когда совершенно очевидно, что даже простые процессы волеизъявления неизменно трансформируются в свои противоположности. На наш взгляд, негативизм в конечном счете всегда зависит от негативных ассоциаций. Существует ли негативизм, имеющий своим источником спинной мозг, я не знаю. Наиболее широкого взгляда на вопрос негативизма придерживается Блейлер[69]. Он показывает, что «отрицательная внушаемость», или стремление выдавать противоречащие ассоциации, есть не только составляющая нормальной психики, но и распространенный механизм патологических симптомов при истерии, навязчивых состояниях и dementia praecox. Механизм противоречия – это функция, существующая независимо от нормальной ассоциативной деятельности и всецело коренящаяся в «аффективности»; следовательно, он активируется главным образом представлениями, решениями и прочим, окрашенными интенсивным чувственным тоном. «Этот механизм призван оберегать от опрометчивых поступков, побуждать человека взвешивать все за и против». Он действует как противовес внушаемости. Внушаемость – это способность принимать и реализовывать представления, несущие эмоциональную нагрузку; механизм противоречий делает прямо противоположное, посему предложенный Блейлером термин «отрицательная внушаемость» вполне уместен. Тесная связь этих двух функций объясняет, почему клинически они встречаются вместе. (Внушаемость соседствует с непреодолимыми противовнушениями самого пациента при истерии, а также с негативизмом, вынужденным автоматизмом и эхопраксией
