Психология и физиология. Союз или конфронтация? Исторические очерки - страница 7

Отражением таких отношений между этими двумя науками явились дискуссии, развернувшиеся в 1950 году на павловской сессии двух академий[2]; в 1962 году на совещании по философским вопросам физиологии высшей нервной деятельности и психологии; в 1971 году в дискуссии «Воспитание и природа» в журнале «Вопросы философии» и в 1989–1990 годах на страницах журнала «Вопросы психологии».

В Советском Союзе все научные теории и учения должны были соответствовать установкам диалектического материализма. Поэтому на ведущие позиции выдвигались те ученые и научные теории, которые устраивали коммунистических идеологов. Такие теории признавались передовыми материалистическими, а другие – идеалистическими. Главной задачей всех наук о человеке было разработать принципы и методы формирования нового советского человека. Для этой цели больше всего подходило учение И. М. Сеченова о рефлекторной природе поведения человека, в котором основной упор делался на роль внешней среды, куда, конечно, должны были войти и условия существования (вспомним марксовский тезис: бытие определяет сознание), и социальные факторы. Как нельзя кстати оказалось и учение И. П. Павлова об условных рефлексах и второй сигнальной системе. Ведь с помощью метода условных рефлексов можно было, используя для этого вторую (словесную) сигнальную систему, формировать через пропаганду и коммунистическое воспитание нужное поведение. Не случайно после павловской сессии, инициированной сверху, возникла диктатура учений Сеченова и Павлова о физиологических механизмах поведения животных и человека, которые по существу подменили психологическое рассмотрение этой проблемы; последнее стало с его субъективизмом как бы необязательным, лишним, а подчас и опасным. Поэтому именно учение И. П. Павлова о высшей нервной деятельности является с советских времен для психологии одной из болевых точек при обсуждении вопроса о связи психологии с физиологией.

Однако вопрос о взаимоотношениях психологии и физиологии должен обсуждаться гораздо шире, выходя за рамки рефлекторного учения И. М. Сеченова и И. П. Павлова. Ведь был еще Н. Е. Введенский, который внес свой вклад в понимание механизмов реагирования и поведения животных и человека. Современниками И. П. Павлова были В. М. Бехтерев и А. А. Ухтомский, работы которых тоже оказали влияние на развитие психологической мысли. Поэтому и возникает вопрос: почему же психология и физиология часто проявляют себя не как союзники, а как конкуренты, антагонисты? Почему психологи до сих пор недостаточно используют физиологические знания?

Возникает и другой не менее важный вопрос: где граница между физиологическим и психологическим в реагировании человека на внешние раздражители и его поведении? Ведь размытость границ всегда способствует экспансии со стороны соседей. Следует ли добиваться четкого разграничения полномочий физиологии и психологии при изучении одного и того же явления? Может, прав был И. П. Павлов, когда говорил: какая разница, как называть то или иное явление – психическим или сложнонервным?

Все эти вопросы до сих пор не утратили своего значения. И не случайно время от времени возникают дискуссии о природе психического, о соотношении физиологического и психического в механизмах поведения человека, о врожденном и приобретенном, биологическом и социальном.