Под портретом была пометка: «Красная дверь. Второй уровень. Её гордыня трансформируется в её же инструмент контроля».
Перебирая картины, Елена заметила то, что ускользнуло от первого взгляда: в толпе масок на нескольких полотнах повторялось лицо, похожее на Савченко – всегда в тени, всегда наблюдающее. И повторяющийся мотив красной двери с символом омеги. Той самой омеги, что была на граффити у входа в дом.
На последнем полотне была изображена сцена, от которой у неё перехватило дыхание: обнажённая женщина в кресле, похожем на стоматологическое. Над ней склонились две фигуры – мужчина в белом халате с лицом Савченко и женщина в красном с лицом без черт. В руках мужчины – шприц с люминесцентной жидкостью, а на голове женщины – корона из тонких проводов, соединённых с экраном, на котором демонстрировались какие-то символы.
Женщина в кресле имела знакомые черты. Елена присмотрелась внимательнее и почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Марина Климова. Её бывшая однокурсница, с которой они вместе проходили практику в клинике Савченко. Марина, пропавшая два года назад. Последнее, что она слышала о ней – Марина получила место в каком-то закрытом исследовательском проекте, связанном с экспериментальной психологией травмы.
Елена проверила дату исчезновения Марины по социальным сетям – последние публикации прекратились ровно 23 месяца назад. За несколько дней до этого она писала: «Новая работа! Не могу рассказать подробности – конфиденциально, но это прорыв в исследовании диссоциативных состояний!»
Запоздалое осознание ударило под дых: Савченко, их общий ментор. Встреча сегодня в клинике, его просьба перезвонить. Что, если…
Звук шагов в коридоре оборвал её мысли. Тяжёлые, медленные шаги, приближающиеся к двери студии. Елена замерла, чувствуя, как сердце готово выскочить из груди. Шаги остановились прямо за дверью. Секунды растянулись в вечность. Наконец, шаги возобновились и удалились по коридору.
Елена выдохнула. Необходимо было действовать. Быстро собрав телефон и альбом с записями, она направилась к выходу. У самой двери заметила то, что пропустила раньше: чёрную визитку, частично скрытую под опрокинутым мольбертом.
Логотип – та же омега в круге – и название: «Пандора». Ниже адрес, совпадающий с координатами из дневника, и текст:
«Только для приглашённых. Пятница. 23:00. Дресс-код: маска и личный грех».
На обратной стороне красными чернилами было написано: «Елена, ты следующая. Спаси меня. – К.».
Последняя фраза – «Спаси меня» – была дописана дрожащей рукой, другими чернилами, словно позже. Мольба о помощи.
Елена проверила по карте: координаты указывали на здание в центре города, недалеко от Марсова поля. Старинный особняк, который, как она знала, принадлежал благотворительному фонду «Новое сознание». Фонду, чьим почётным членом правления был… Валерий Дмитриевич Савченко.
Круг замыкался.
Уже в машине телефон завибрировал. Сообщение с неизвестного номера:
«Уважаемая Елена Андреевна, приглашаем вас на закрытую дискуссию „Границы трансформативной психологии“. Ведущий: В. Д. Савченко. Пятница, 23:00. Ждём вас по адресу, который вам известен. С уважением, клуб „Пандора“».
Елена отложила телефон, чувствуя, как внутри разрастается холодная пустота. Все профессиональные алгоритмы диктовали простые шаги: сообщить в полицию о пропавшем пациенте, проконсультироваться с коллегами, держаться подальше от этого «клуба».
