Психотехнологии. (Базисное руководство) - страница 43

Будучи беспристрастным исследователем, Гуго Мюнстреберг дал жесткую, объективную оценку того состояния, в котором находилась психотехническая науки того времени: «До сих пор вообще не было попытки обозреть область психотехники во всем ее объеме; нет ни одной книги, которая была бы посвящена это задаче. Может возникнуть вопрос, наступило ли уже время для для ограничения этой области науки во все ее целом и прежде всего для систематического изложения ее. Раз многое остается в ней еще невыясненным и почти незатронутым. Во многих областях психотехники мы имеем пока только вопросы, без каких-либо ответов, а в некоторых областях даже этим вопросам до сих пор не придано сколько-нибудь ясное выражение». И, собственно, все разделы великолепного труда Мюнстерберга, и были блистательной попыткой идентификации ключевых вопросов и сущностных ответов на эти вопросы, возникающие в сфере обозначенного им научного направления. Но также – обзором имеющихся на то время психотехнических достижений в следующих, актуальных и ныне и присно, областях: психологическое предсказание (диагностика, прогностика – авт.), психологическое воздействие, общественный порядок, здоровье, хозяйство, право, воспитание (в том числе образование – авт.), искусство. При том, что широта раскрываемого здесь ассортимента – и по основным сферам применения и в отношении содержания подразделов по каждой спецификации – не могут не вызвать уважение и восхищение даром научного предвидения, так же как и талантом прагматического воплощения такого редкостного дара у основоположника научной психотехнологии Гуго Мюнстерберга.

Специально следует отметить и то обстоятельство, что в продолжении следующего, более чем векового периода «заветы» Мюнстерберга по развитию рассматриваемого научного направления активно выполнялись именно в части прикладного вектора – разработки профессионально ориентированных психотехнологий. Главный тезис Мюнстреберга о необходимости выведения психотехники в отдельное научное направление не вызвал особого энтузиазма в научном сообществе, а все более или менее значимые психотехнические достижения «переправлялись» в изначальный сектор прикладной психологии.

Данные тенденции отмечались повсеместно – и на так называемых «дальних» рубежах (Вирджиния Н. Квин, 2000; Ги Лефрансуа, 2003). И, разумеется, на «ближних» подступах – вначале в Советском Союзе, а позже – во многих пост-советских республиках (С. Г. Геллерштейн, изд. 2018).

Следует сказать о еще одной, «боковой ветви» вот этого психотехнического мейнстрима – более или менее удачных попытках трансформации и распространения соответствующим образом преобразованной идеологии и практики отдельных психотерапевтических направлений в общее поле психотехнологий. В данном конкретном случае речь идет о проекте «Индивидуальной психологии» известного ученого-психолога Альфреда Адлера, начинавшего с классического психоанализа, но в последующем разработавшего собственную психотехническую концепцию.

Изначально Адлер ощущал острое неудовлетворение теми «рецептами» общественного бытия, которые предлагались современной ему наукой, в том числе науками о психике (а в последующем и психоанализом). В своей статье «Критические рассуждения о смысле жизни», опубликованной в 1925 году, Адлер писал о том, что: «Развитие науки и техники идет большей частью в направлении удовлетворения корыстолюбия и алчности отдельных влиятельных групп и скорее препятствует, чем способствует гармонии человеческого общежития». Относительно главной причины такого кризисного состояния важнейшего социального института науки Адлер высказывался следующим образом: «Остро ощущается недостаток глобальных точек зрения; результаты повсеместно налицо – стремление к сиюминутному успеху, одностороннее потребительство… крикливое и малоосновательное превознесение, как правило, недалеких „теорий“ о положении вещей в мире, которые быстро сменяют друг друга» (А. Адлер, цит. по изд. 1997). В противовес Адлер обосновывал точку зрения о том, что необходимо неустанно вести поиск глобальных смыслов бытия, выводимого за рамки жизни отдельного человека, но также и опираться на смыслы и порядки, которые рождаются только лишь в активно взаимодействующем сообществе людей. В частности, Адлер высказывался следующим образом: «Поиски всякого отдельного человека безотчетно пронизаны волей целого и составляют крохотную частицу силы, движущей все человечество… Если бы обладали пониманием смысла жизни, то развитие человеческого рода по восходящей стало бы сознательным и целенаправленным. Мы могли бы определить, – пусть не с полной уверенностью, – по какому пути нам двигаться… Смысл жизни стал бы компасом, направляющим наши усилия. Тогда отпала бы необходимость в худосочной теологии, которая сегодня указывает нам на близлежащие цели и отвлекает от света, издалека освещающего наш путь, и мнимые, скороспелые ценности наших дней были бы сокрушены взвешенным суждением нашего крепнущего самосознания» (А. Адлер, цит. по изд. 1997). По содержанию настоящего фрагмента можно с уверенностью говорить о том, что Адлер, декларирующий решительный отход от принципиальных установлений психоанализа, в части отношения к религии остался на позициях Фрейда (последний, как известно, относился к религиозной идеологии более чем скептически). При том, что сам Адлер так и не предложил какого-то внятного альтернативного описания и объяснительной модели «далекого света, освещающего наш путь».