– Не буду смотреть на машину свою, потом еще пригодится она в будущем, может, покатаемся еще, – ответил я и улыбнулся матери.
С правой стороны шла мать моя, немного хромая, она понимала, что мне должна помочь, чтоб я отправился лечиться, моя голова была такой, словно по ней били часто боксерскими перчатками, я не чувствовал, что меня что-то тревожит, вокруг была потеря мышления и сознания, невозможно было прочитать молитву «Отче наш», вспомнить, как я радовался своей новой семье, которую я создал у себя на втором этаже дома частного, который переписал как дарственность на свою любимую мать, она меня обманула законами, про которые я ничего не знал, и супружеской жизни не ведал до 32 лет, работал и работал, как прокаженный раб на земельном участке своих родителей, а также на директора больше пяти лет горбатился за признание и уважение, но так его и не заслужил, кроме насмешек и слов упрека от водителей, возивших асфальт и шлаковый щебень на его объекты в маленькой частной фирме, которую он давно открыл в городе и оформил на странный счет банковский по реквизитам. На руках у матери моей было направление, связанное с больницей, в которую следует лечь на лечение, диагноз неизвестный, возникновение заболевания тоже непонятное. Все печально, следует только задуматься, что и как быть дальше Рустаму. Пройдя вместе через калитку, я шел по деревянному щиту, сбитому из досок, не очень длинный щит лежал в проеме входном, я посмотрел на человека, который стоял на углу, но его я не рассмотрел, он был в темноте от тени, которая падала в его кабинет в виде небольшой будки. Мне было все интересно, можете представить, как я оказался в психушке, и вы увидите все там, что я узнал и как лечился, кто был моим врачом и как я не выпивал лекарства, которые мне прописывали врачи, как я одевался и что у меня было в тумбочке, в которой у каждого больного в отдельной палате могло находиться, какие мои были воспоминания, связанные с другой больницей, в которую я попал, будучи поступившим после девятого класса школы. Инфекционная больница, в которую попал я после уборки картошки в колхозе, через четыре дня меня просто постаралась уничтожить гепатитом А, который я подхватил через посуду, которую привозили с едой по полю колхозному. На грузовой машине мы разъезжали, а я был глупым и наивным парнем из Украины, в которой прожил десять лет, но родился маленьким в Воронеже, когда мой отец был во всесоюзном розыске четыре года и познакомился с моей матерью на юге в городе прекрасном и жарком Сочи.
За воротами и калиткой, в которую мы прошли, асфальт был старый, некоторые были ямы на покрытии, которому было много лет, бордовый щебень маленький выступал из стертого от колес машин асфальта.
– Давай, может, по ступенькам пройдем? Там спросим! – сказал я.
– Пошли. Она в приемном отделении сидит сейчас! – ответила мне мать.
– А че, твоя знакомая она? Откуда ты ее знаешь? – спросил я.
Рубашка сзади у меня была мокрая на спине от пота и сидения из кожи, туалетная вода выветривалась почти, а штаны были неглаженые спортивные, которым было немало лет. Поднимаясь по ступенькам высоким, я мог наблюдать, как стеклянные стекла в дверях были высокие и блестели, словно их недавно протерли. Две двери были открыты в больницу.
– Проходи первой! – ответил я своей невысокой матери, которая была одета в розовый костюм с коротким рукавом и длинную юбку, в свои «за шестьдесят лет» она себя также неплохо чувствовала, платила за меня кредит свой, который у нее сильно появлялся из-за помощи, которую она тратила в деньгах на меня и мою личную жизнь. Покупала продукты для моей семьи.
