Постепенно Арника начала винить саму себя. Она чувствовала вину перед мужем и Рикки, и еще вина ее заключалась в том, что не могла быстро подстраиваться под изменение окружающего мира. Ведь ничего еще не произошло, а она сама себе чужая. Даже у доктора в кабинете… Когда тот попросил ее раздеться, Арника стояла как истукан и чувствовала себя виноватой. Перед кем? За что?
– А что же ты, красавица, своим деткам жизнь не дашь? Смотри, какие ровненькие получились бы! Смугленькие! Эх, загляденье! Бедра, конечно, узкие очень, без помощи можешь и не разрешиться. Так сейчас разве беда это?
– Простите, – извинилась Арника.
– За что? – не понял доктор.
– За моих смугленьких, за бедра узкие, за то, что без помощи не смогу…
И наспех одевшись, Арника выскочила из кабинета, молясь о своих нерожденных смугленьких и страшась прикоснуться к своему тело, которое так бесстыже рассматривал доктор.
Невыносимое чувство вины усиливали и родственники. Едва Арника и Иван признались им в желании стать усыновителями, как родители мужа молниеносно окрестили их святыми, при разговоре с парой хватались воодушевленно за грудь и смотрели поверх их голов, как если бы там, чуть выше макушек, появились нимбы.
– Благородное дело, сын! – твердо произнес отец Ивана слова, которые в последнее время начали казаться Арнике приторными, и пожал руку. – Дерзайте, мы поддержим! Это правильное решение! А потом и свои пойдут. Худая она у тебя, корми лучше! Потому и детей нет пока.
– Пап, да мы можем родить, – смутился Иван.
– Ну, конечно можете, – покрутил седой ус отец Ивана, – но поправиться ей не помешает, уж больно прозрачная! Эльф какой-то или фея… Дом вон какой мы, сынок, отгрохали, ты один у нас с мамой! Потому детки нужны, чтобы нас, стариков, порадовать. А уж чьи они, значения не имеет, вырастите, станут вашими!
Мама Арники тоже поддержала дочь и была рада не меньше родителей Ивана и не меньше их считала дочку с зятем святыми. Эта надуманная святость, разговоры полушепотом, взгляды, которые обычно адресуются иконам, сводили Арнику с ума, умножая чувство вины до такой степени, когда хочется вырвать сердце и бросить его живым пульсирующим куском плоти людям под ноги, лишь избавиться от гнетущего чувства.
Через два месяца всевозможных проверок жилого помещения супругов, хождения по врачам и кабинетам начальствующих лиц, Арника и Иван собрали необходимые документы. Пройдя все инстанции, супруги получили зеленый свет на усыновление ребенка. Причин для отказа и быть не могло. Дом большой, пожарные извещатели в наличии (Арника постаралась), комнат много, семья успешная, хотя будущая мамочка могла бы и работу иметь, а не просиживать без дела, но дохода мужа вполне хватит и на содержание нового члена семьи, это справка с работы подтверждает. О существовании домашних животным опять никто так и не поинтересовался, поэтому Арника предпочла промолчать. Даже тогда, когда к ним в дом заявилась комиссия с проверкой. В это время Рикки тихо сидел, запертый в гараже, и не издал ни единого звука. Арнике даже вдруг захотелось, чтобы волк напомнил о себе, повизгиванием или воем, и тогда бы она сразу сказала всю правду, но волк молчал, как и его хозяйка. А значит, не было нужды признаваться в том, о чем никто не спрашивает. Состояние здоровья супругов оказалось удовлетворительным, ни отклонений, ни противопоказаний, поэтому дело осталось за малым, наведаться в отдел образования к Людмиле Сергеевне, справиться о судьбе девочки с тугоухостью и пройти курсы будущих родителей.
