– А я не забочусь? О тебе, о Риккардо!
– Заботишься, о нас ты заботишься! Но нужно заботиться и о себе тоже. Взгляни, какая ты худая! Иногда мне страшно смотреть на твои кости!
Арника не ответила. Она коснулась уха огромного медведя, который все это время бездушно рассматривал супружескую сцену, и выхватила из груды игрушек и различных принадлежностей для грудников погремушку.
– Надеюсь, против нее ты возражать не станешь? – тряхнула длинными, черными, как смоль, волосами Арника и направилась к кассам.
И снова понеслись, побежали круговоротом дни, как тогда, когда на руках Арники оказался Рикки. Только сейчас все было совсем по-другому. Здесь решалась судьба уже не волчонка, а настоящего человеческого детеныша, оставленного не где-нибудь в лесу, а в больничной палате, и не по причине гибели родителей, а по причине мертвого каменного сердца роженицы. Как же Арника страдала все эти дни! Казалось, веренице дней, наполненных ожиданием, страхом и стыдом, не будет конца. Не будет конца коридорам, кабинетам, чиновникам, врачам, отказам, мольбам и подписям. Она совсем позабыла о себе. Тело становилось тоньше, сил все меньше. Было какое-то странное ощущение собственной отчужденности, будто Арника больше не принадлежала самой себе, будто она не принадлежала и мужу с Рикки. Арника безмолвно наблюдала, как непросто дается Ивану процедура усыновления, но она не решалась заговорить с ним на эту тему. Впервые супруги страдали поодиночке, сносили все испытания тихо, терпеливо, но никак не поддерживая один одного. Иван без объяснения причин отпрашивался с работы, бежал в поликлинику вместе с Арникой к узким специалистам, простаивал рядом с ней в очередях, сдавал анализы и молчал. Молчал он и на работе, так и не решившись рассказать коллегам о том, что готовится стать усыновителем. Арника тоже молчала. Муж хотел, чтобы она повзрослела, и она решила оставить свой звонкий щебет в прошлом. Все мысли были только о Даниэллочке. Арника сама себя не узнавала. Неужели она вообще была готова к таким жертвам? Но больше всего беспокоил Рикки. Он чувствовал, понимал, что в семье скоро появится новый член, и потому начал преследовать Арнику повсюду. Где бы она ни находилась, желтоватые глаза Рикки следи за ней. И когда Арника не выдерживала пытливого взгляда, она бранила Рикки. Тот щелкал зубами и выходил из комнаты. А потом снова возвращался и снова упрекал ее взглядом. Однажды Арника не совладала с собой и шлепнула Рикки по спине. Он обиделся надолго и почти целую неделю игнорировал ее. Арника страдала. Заслужить былое доверие волка было не так-то просто. Еще масла в огонь подливал и муж. Однажды он пришел с работы и заявил:
– Арника, я долго думал и решил, если мы заберем девочку с ушками, Рикки в доме не место! Пускай сейчас на дворе поздняя осень, но я буду строить вольер!
– Что? – испугалась Арника. – Какой вольер, ты с ума сошел? Он погибнет в нем. Так нельзя! Ты знаешь, что Рикки запросто подкопается, чтобы сбежать…
– Ничего, я все забетонирую!
– Иван, нельзя, Рикки все чувствует, он слишком ранимый. Если убежит в лес – погибнет, понимаешь?! Мы же его сделали совсем домашним! Как ты себе все представляешь, не это ли предательство?
– А о чем ты думала, Арника, когда начинала процедуру усыновления?
– Думала о сиротах! Рикки зачем трогать?
– Затем, что придется выбирать или ребенок или Рикки, поняла?!
