– Я не понимаю.
– Вы с Дроздом и правда, очень похожи, – прежде чем Скворец возмутился, Филин продолжил. – Но это только на первый взгляд. На деле вы абсолютно разные. И ваша схожесть объясняет то, почему вы недолюбливаете друг друга.
– Это не правда, – Скворец опустил взгляд.
– Попробуй понять его и тогда может, он тоже поймет тебя.
Скворец нахмурился, но так ничего и не сказал Филину. Он не понимал Дрозда и даже понятия не имел, как это сделать. Скворцу нравилось дразнить его и выводить из себя, но он ни разу и представить себе не мог, что они вдруг поладят. Они забрали с полки книгу и вышли в гостиную к остальным. Дрозд с Соловушкой сидели в тишине, не переглядываясь друг с другом. Заметив Филина со Скворцом, Дрозд передернулся плечами и выпрямил спину, словно в нее уперся пистолет.
– Какую книгу выбрали?
– Алиса в стране чудес, – Скворец приземлился рядом с ней на ковер.
– Мне нравится эта книга, – девочка улыбнулась и склонила голову на плечо Скворцу.
Когда Филин занял свое прежнее место, то кончиком указательного пальца двинул очки ближе к глазам и прокашлялся. Комнату снова окутал треск дров в печи и низкий и глубокий голос мужчины, что перебирал слова в книге, словно струны гитары.
– То ли колодец был очень глубок, то ли падала она очень медленно, только времени у нее было достаточно, чтобы прийти в себя и подумать, что же будет дальше. Сначала она попыталась разглядеть, что ждет ее внизу, но там было темно, и она ничего не увидела. Тогда она принялась смотреть по сторонам. Стены колодца были уставлены шкафами и книжными полками; кое-где висели на гвоздиках картины и карты.
Скворцу на мгновение показалось, что он сам летит вниз по колодцу. Это падение было мягким и свободным. Оно позволяло ему расслабиться, прежде чем он разобьется о холодные камни на дне. Он никогда не видел дна колодца, но сейчас ясно представлял, как будет больно лежать на этих камнях и смотреть вверх, на свет. Туда, где он сидит в гостиной и слушает сказку Филина.
«…А ты по холоду идёшь
в пальто осеннем нараспашку.
Ты папиросу достаёшь
и хмуро делаешь затяжку.
Но снова ухает труба.
Всё рассыпается на части
от пункта Б до пункта А.
И ты поморщился от счастья…»
Времена и пространства. Борис Рыжий.
– Встаем на пробежку, – кто-то, словно сквозь пелену, сказал это и сразу же исчез.
Щегол предпочёл отнестись к этому как к наваждению или странной навязчивой мысли. Он обхватил двумя руками одеяло, натягивая его на себя с головой, и уткнулся лицом в подушку. Раскладушка противно скрипнула, но этот скрип, также как, и голос провалился в тишину. Щегол выбрал бы весь день провести лежа на раскладушке под одеялом. Его мышцы все еще болели после многократных подъемов на чердак, хоть и прошло уже несколько дней, но каждое движение отдавало неприятным спазмом. Он протяжно выдохнул, подготавливаясь к новому сну, где он снова в родном городе. Но тут одеяло внезапно стянули со Щегла, оставляя его в одних трусах и футболке.
– Что происходит? – его голос был схож со скрипом раскладушки.
– Ты слышал приказ, – над ухом прозвучал голос Чижа.
– А теперь поторопись, не то достанется, – Сизый подхватил его под руки и поднял с раскладушки. – И тебе, и нам.
У Щегла оставалась уйма вопросов по поводу внезапной пробежки на пятый день нахождения в Гнезде, но сил с утра хватило лишь на то, чтобы наспех надеть на себя одежду и выбежать на улицу за парнями. Гостиная непривычно пустовала, и все Гнездо было наполнено вязкой утренней тишиной. За дверьми первого этажа раздавался тихий храп, и Щеглу стало даже обидно от этого. Оказавшись на улице, он поежился от холодного воздуха и обхватил себя руками. Там их равнодушным взглядом встретила Ласточка. Она делала что-то наподобие разминки и лишь вскользь посмотрела на парней.
