– Не такой! – соглашаюсь я.
– Я готова хоть сейчас перевестись в твою школу! – заявляет она весело. – И тебя защищать смогу, и к Захару поближе!
– Втюрилась, что ли? – смеюсь я, но подруга лишь загадочно улыбается и молчит.
На Ташку это совсем не похоже.
Неожиданно она останавливается, поворачивается ко мне и, разведя руки, начинает декламировать:
– О рыцаре мечтала я в тиши, услышь, Захарка, крик моей души!
Я уже отвыкла от этих Ташкиных поэтических всплесков, и сегодня они застают меня врасплох. Но я смеюсь и аплодирую ей, как прежде. Подруга смешно раскланивается и шагает дальше.
– А куда мы сейчас? – интересуюсь я, приближаясь к арке, которая ведет из Степкиного двора в наш.
– Ко мне, конечно! Теперь нам надо разобраться с твоим уродом Тодом! Ой, какая классная рифма получилась: Тод – урод! Сейчас позвоню Сереге, – вынимая мобильник, продолжает подруга, – попрошу нам помочь. Только бы он дома был.
Моя рука тоже невольно тянется в карман за телефоном, который почему-то давно молчит. Странно, что Тод мне больше не пишет. Оказывается, ничего странного, просто у меня разрядилась батарея. Ну и ладно! Я кладу мобильник обратно в карман и облегченно вздыхаю, впервые довольная мертвой чернотой экрана.
Ташка уже разговаривает с братом, а я опять отыскиваю взглядом свои бывшие окна.
– Серега сказал, что очень занят и просил пока не мешать, он освободится через полчаса, не раньше, – сообщает она вскоре.
– И чем мы займемся в эти полчаса?
– Пойдём куда-нибудь, – Ташка берет меня за руку и, улыбаясь, тащит за собой.
– И куда же?
– Куда-куда! На Кудыкину гору! Раскудахталась! Куда глаза глядят, туда и направимся! – ворчит она с улыбкой.
– И куда они у тебя глядят? Мои, например, упираются в вывеску «Парикмахерская», – не без иронии замечаю я.
– Йес! – Ташка резко останавливается и загадочно смотрит на меня.
В глазах ее тут же появляется хорошо знакомый мне озорной блеск.
– А давай сделаем одинаковые стрижки! – предлагает она. – Отметим твою днюху новыми прическами!
Идея неожиданная, но классная же! И я решительно взлетаю на невысокое крыльцо парикмахерской.
В пустом зале две пампушки-парикмахерши в одинаковой униформе баловали себя чайком, сидя в креслах для клиентов. При нашем появлении, они одновременно повернули к нам недовольные лица, отставляя в сторону чашки. Ага, похоже, мы им помешали. Во всяком случае, это явно читалось в их взглядах.
– А родители разрешили? – строго спросила одна из теток, когда Ташка озвучила наше желание.
– Конечно! – тут же за нас обеих ответила подруга. – Или вам нужно письменное согласие?
Парикмахерши рассмеялись. И вскоре мы уже сидели в креслах, переглядываясь в огромном зеркале, которое занимало почти всю стену. Мастера по облагораживанию человечьих голов единодушно решили, что нам обеим пойдет каре, показали фото в журнале и, получив наше одобрение, принялись за работу. Когда мне отрезали первую прядь, я слегка напряглась. Честно говоря, стало тревожно: а не пожалею ли потом? Но я тут же решила, что жалеть мне не о чем, в моей ситуации хуже быть уже не может. А если что, испорченная прическа станет замечательным дополнением к моей перечеркнутой жизни.
– Если не понравится, остригусь наголо! – шепнула я Ташке. – Вот мамочка порадуется, когда вернется домой и увидит вместо дочки лысого мальчика.
В ответ подруга лишь округлила глаза, похоже, она тоже немного нервничала, расставаясь со своими косичками. Может, зря мы это затеяли? Но о чем сейчас рассуждать, когда ножницы в руках теток уже весело позвякивают, и пряди наших волос скользят с плеч на пол по черным шелковистым пеньюарам.
