Наверное, с таким видом Елена Андреевна слушала доктора Астрова, рассказывавшего, как русские леса трещат под топором. В какой-то момент Михаил Львович остановился на полуслове и спросил Серебрякову: «Да Вам, похоже, это вовсе не интересно?»
Вот так и со мной: реакция Насти меня надломила. Смешно, правда?
Из сказанного совершенно не следует, будто я прав, а она – нет. Разбудил человека, нес какую-то ахинею и требовал живого участия. В принципе Настя могла сразу послать меня далеко-далеко, но не сделала этого. Слушала, хотя хотела спать. Встав на ее сторону, готов все понять и оправдать, но… Степень моего восторга и возбуждения была так высока, что отстраненность жены неприятно резанула. Какая-то струна внутри лопнула, и с этого момента трещина между нами стала расти.
Неужели не было ничего более существенного, типа измен?
Попадались сумасшедшие, пытавшиеся за ней ухаживать. Вокруг Насти постоянно вились мужчины. Так было на киноплощадках, где ее окружали знаменитости, и в «Щуке», из которой меня уже успели выгнать за участие в съемках, что у нас категорически запрещалось.
А почему Вас из училища выперли, а ее за то же самое – нет?
Для звезды сделали исключение… Словом, Настя не давала оснований сомневаться в супружеской верности, но я находил, к чему придраться: кто-то не так посмотрел или не то сказал… Это отдавало ребячеством, и Настя не воспринимала мои наскоки слишком серьезно.
С бытовыми проблемами мы тоже не сталкивались, поскольку жили в городе с моими родителями или на даче на Николиной Горе. В любом случае рядом постоянно находились люди, готовые помочь. Тем не менее семью сохранить не удалось.
Кто первым произнес слово «развод»?
Не помню. Правда.
Отношения медленно, но верно сошли на нет, лишая необходимости делать какие-либо заявления. И так все было ясно. Не скажу даже, кто из нас в суд подал, хотя развод собирал толпы зевак. Народ валил, как на премьеру во МХАТ. К счастью, формальная процедура не затянулась.
Квартирный вопрос вас не испортил?
Не надейся.
Разменялись на две квартиры в одном доме, но на разных этажах. Это высотка на углу Садового кольца и улицы Чехова, ныне Малой Дмитровки. Раньше дом за «прекрасную» акустику называли «Матросской Тишиной».
По-моему, Настя до сих пор там живет…
Став холостяком, наверное, пустились во все тяжкие?
Не без того… Мы хорошо погуляли с Сережей Никоненко в его коммуналке!
Вы ушли из дома?
Да, а Настя осталась в квартире моих родителей на Воровского.
Сергей Владимирович и Наталья Петровна обитали на даче?
Нет, там же, в городе. Ситуация была занятная: я собрал вещички и съехал, Степа жил у Настиной мамы… Так продолжалось несколько месяцев.
Но почему Вы отчалили, а не наоборот?
В этом вся Настя!
Она всегда обладала железной логикой: «Ты захотел уйти и ушел. Это твоя проблема. Своей жизнью я распоряжусь сама».
С курса ее было не сбить.
Ваши родители приняли сторону невестки?
Они не вмешивались в наши конфликты. И когда паковал чемодан, никому в голову не пришло задаться вопросом: а на каком, собственно, основании ухожу я? Такое даже теоретически невозможно было вообразить. Не представляю, чтобы мама сказала: Никита наш сын, это его дом, а ты, Настя, теперь здесь чужая. Исключено! Они общались, будто ничего не случилось. Я периодически звонил, разговаривал о том, о сем, но ни разу не услышал: «Возвращайся!» И отец вел себя похожим образом. Дескать, твое решение, сам за него и отвечай.
