Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии» - страница 32

Доктор прибыл через пять недель после этого побега, и Морской Волк только начал выходить из опалы. Этим и объяснялась его нелюдимость и изоляция.

Накануне на консультантский пост Первого дома сменив Бороду заступил Большой, тот самый налысо обритый крупногабаритный тип, которого главный герой хотя бы смутно припоминал в обрывочных отрывках воспоминаний своего пленения. Гладковыбритый Духовный Наставник шутливо напомнил своему «крестнику» о его клятвах во время их совместного путешествия в деревню отрезать его лысую голову и сделать из неё табакерку. Доктор ничего этого не помнил, но, в общем и целом, подобные угрозы были вполне в его духе. Также Большой посетовал, что неугомонный пассажир сломал ногами сиденье в его «Четырке»107, но поспешил обрадовать, что предъявлять ущерб к возмещению не собирается так, как только что поменял машину. В знак отсутствия взаимных претензий новые знакомцы пожали друг другу руки, но как говорится неприятный осадочек в Докторской душе по вполне понятным причинам остался.

Ранним сентябрьским утром, очнувшись на своём шконаре примерно за полчаса до подъёма, Доктор сразу сообразил, что в этот грёбанный день ему исполнялось сорок два года. Радости от этого события он не испытывал совершенно никакой, а вот горечь одиночества и непроходящая тоска присутствовали в полном объёме. Становилось однозначно очевидным, что забирать его отсюда никто не собирался и отмечать свои именины, ровно, как и пребывать некоторое неопределённое время ему придётся именно в этой убогой обители больных и страждущих. У окна лёжа разминал свою культю почтенный дядя Витя. Дед постоянно просыпался раньше всех и старался ещё до подъёма без «палева» одеться и заправить кровать, так как, в общем-то, эти действия шли в разрез с действующими правилами, но зато ему потом не нужно было состязаться в скорости с молодёжью. Как обычно из логова Маляра свисали какие-то тряпки, а в хате стоял невыносимый тяжёлый человеческий дух, поскольку все форточки на ночь запирались по соображениям безопасности, а семнадцать человек с не особо здоровыми печёнками на тридцати квадратах в запертом помещении это было уже, пожалуй, через чур…

В этой связи можно упомянуть один забавный, но показательный случай, произошедший с Доком на днях в красках характеризующий степень нехватки кислорода в помещении. Главный герой задержался на часок после отбоя на последствиях в коридоре108 отписав ставшую уже «дежурной» двадцаточку «БЗОшек»109 за свет в инструменталке. Ответственный за дисциплину Балагур или Бэл, гонясь за выполнением собственного плана по записям в «Илае»110 не мудрствуя лукаво изо дня в день «прикручивал» новичка, не утруждаясь даже предъявлять доказательства, а горел ли тот свет на самом деле. Доктор прекрасно понимающий, что справедливости в этом мире не существует выбрал по совету Подробного меньшее из зол и с виду безропотно жертвовал ежедневно от сорока до шестидесяти минутами своего сна. На самом деле гнев на Бэла переполнял его внутри, и он только и ждал удобного случая чтобы воздать тому по заслугам.

Закончив с последствиями и зайдя в зал Док просто опешил от стоящей там жары, духоты и невыносимой адской вони, как будто посреди комнаты навалили кучу говна. Дело в том, что по четвергам на ужин подавался плов, а это и без того не диетическое блюдо в тот день было особенно жирным и его переваривание многим нездоровым организмам давалось нелегко и со скрипом. Задержав дыхание, главный герой продвинулся к дверному проёму в чилинарий и нащупав кнопку стоящего там на ножке вентилятора включил его. Неожиданно в относительной тишине, нарушаемой только шумом набирающих скорость лопастей вентилятора да храпом и сопением спящих, с выдохом облегчения, прозвучал голос Деда: