Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии» - страница 36

Самым забавным и одновременно заслуживающим внимания из его уморительных баек о разнообразных способах обкатанной на нём наркотерапии был, пожалуй, рассказ о лечении электрическим током. Асланчик рассказывал и одновременно показывал, как его усаживали на стул и пристёгивали к нему подобно приговорённого к смертной казни из голливудского фильма. Как смачивали его конечности электролитом и цепляли к ним грубыми зажимами электроды. Как фиксировали его челюсти, вставляя в рот специальную приблуду и завязывали глаза. Как пропускали через его тело, электрический ток, постепенно увеличивая тот реостатом. Как его тело сотрясалось в ни с чем не сравнимых судорогах и как после сброса электрической нагрузки и небывалого расслабления всего тела вплоть до самопроизвольного опорожнения мочевого пузыря и кишечника экзекуцию повторяли снова и снова…

Доктор с интересом слушал его откровения и, искренне недоумевая, задавался одним простым вопросом:

«Как этот человек, которого не смогли остановить ни долгие годы лечений, ни дикий ужас вынесенных при этом процедур может давать мне какие-то советы?! Советы в том числе о Программе, с которой он познакомился уже как три года назад, и которая ему ровным счётом ничего не дала если не считать того, что он переквалифицировался за это время с «хмурых» на «шустрые»118 вещества?».

Хотя к самому Аслану как к человеку Док не имел какой-либо предубеждённости и даже наоборот был очень даже к нему расположен. Аслан обладал живым цепким и изворотливым умом и хорошо подвешенным языком, то есть качествами, которые всегда ценил в людях главный герой. Они относились к одному поколению, воспитанные ещё советской школой, смогли пережить лихое время в отличие от тех самых общих знакомых. У Асланчика, несмотря на его зажигательную историю тоже были и определённые достижения в жизни. Так, например некоторое время он был директором и совладельцем подобного реабилитационного центра, который накрылся медным тазом после наезда правоохранителей, что, собственно, и послужило толчком к его срыву после трёхгодовой ремиссии. И вот друзья из сообщества Анонимных наркоманов с одобрения тяжело больной матери поместили его сюда, так как предыдущий центр не смог ему помочь, и Ася начал травиться сразу по выходу из него.

Как-то вечером зайдя в дом после вечерних ответственностей119, Доктор увидел стоящую в коридоре на приставном столике свежеизготовленную бутафорскую корону высотою около ста двадцати сантиметров из покрытой фольгой теплоизоляции и что говорится, «пророс» от изумления. Казах, увидев замешательство Дока, довольно оскалился и хитро спросил у того:

– Как ты думаешь, а для кого этот гаджет? Мне бы очень не хотелось, чтобы он достался тебе…

Главный герой ответил что-то невнятное и невпопад ненавистному монголоиду, а сам зациклился на мыслях о вполне возможной перспективе оказаться коронованным прям в этот вечер. Конёк же рассказывал ему о всяких хренях, которые здесь заставляют таскать на себе, да и он сам уже достаточно видел, как ребята с других домов приходят на лекции с вёдрами, лопатами, пеньками, вентиляторами и в метровых картонных колпаках. Доктор напрягся без меры, начиная мысленно готовиться к обороне с переходом в контратаку нагнетая и разгоняя гневные чувства.

Но к великому облегчению Дока тревога оказалась ложной или, по крайней мере, преждевременной. Виновником вечернего общего собрания жильцов Первого дома оказался Аслан, которого Великий Магистр торжественно вопрошал пред всеми собравшимися о его участии как многоопытнейшего реабилитянина в общественной жизни коллектива и вкладе в исправление собственной судьбы. Асланчик не особо уверенно слегка «подтраивающим» голосом начал оправдываться, что, понимая всю безвыходность собственной жизненной ситуации, он согласился провести некоторое время в Центре и, находясь здесь, участвовал в жизни группы и занимался собой, писав работы. Далее он очень неосмотрительно начал приводить в качестве примера свой вклад в общее как повара, помогающего Маляру и как старшего брата почтенного дяди Вити. Бородатому судье услышанного было вполне достаточно для подготовки обвинительного заключения и вынесения приговора: