— Сейчас. Нина, принеси зубочистку!
Через десять секунд искомое было доставлено. Надя вставила зубочистку между пуговицей и тканью и начала накладывать стежки в виде буквы «Z». Это было нетрудно.
Дядя жевал бутерброд, запивал кофе и внимательно наблюдал за Надей.
— А ты в каком классе учишься? — спросил он.
Надя вспыхнула:
— Я окончила школу год назад! А работаю швеёй с четырнадцати лет. Правда, шью в основном постельное бельё — ну, знаете, простыни и пододеяльники из дешёвой ткани, которая красит кожу и линяет после стирки. Зато стоит недорого. Многие покупают.
— Тебе нравится шить?
Надя скривилась:
— Постельное бельё — нет. Скучная однообразная работа. Десять комплектов в день — триста в месяц.
— Три тысячи шестьсот в год, — продолжил дядя.
— Ну да. Дядя Марат… ну, мамин сожитель… развозит товар по области и продаёт на сайте в интернете. Меня, наверное, по всей стране проклинают — это бельё ужасно! Я бы не смогла на нём спать. — Надя помолчала, работая иглой. — Но шить что-то другое мне нравится. Вот ваша пуговка, например, — её интересно пришивать.
— Почему? Разве это не скучный однообразный труд?
Дядя допил кофе и опёрся задом на стол, скрестив ноги.
— Нет, конечно! Они же все разные. Перламутр — живой материал, на каждой пуговке свой рисунок, свой блеск и даже разный цвет. Эта — голубоватая, а эта — розоватая, — Надя с удовольствием прикасалась к шелковистому хлопку и драгоценным пуговицам. — И петли, обмётанные вручную, — это красиво. И воротничок пришит руками. Наверное, приятно носить такую рубашку?
— Приятно. Не давит на шею. В плечах комфортно.
— Ну вот! Я бы мечтала шить такие вещи.
— А кто тебе мешает?
— Этому нужно учиться — как кроить, как конструировать одежду! Всё не так просто, как кажется. Я не умею. Я смотрела бесплатные курсы по интернету, кое-чему научилась и даже сшила это платье, — Надя приподняла жёлтый подол.
— Очень красивое, — дядя скользнул взглядом по её ногам и быстро отвёл глаза.
Надя снова покраснела. Она давно потеряла отца и безумно скучала по его комплиментам, крепким объятиям и прочим проявлениям отцовской любви. Он всегда баловал дочек: возился с ними, покупал сладости и игрушки, охотно смотрел мультики и помогал с уроками. Словно знал, что умрёт раньше, чем кончится их детство, и хотел напитать своей любовью. Наде отчаянно не хватало общения со взрослым доброжелательным родственником мужского пола. А Маратика с масляными глазами и пальцами-сардельками она презирала и ненавидела.
Надя выдернула зубочистку и тщательно обмотала стежки ниткой. Закрепила узелок на изнаночной стороне. Пуговка стояла в трёх миллиметрах над тканью, как шляпка маленького симпатичного грибка.
— Да ты волшебница, — сказал дядя. — Твоя пуговица самая красивая из всех.
Надя засияла. Встряхнула рубашку и развернула перед дядей. Он повернулся спиной и вдел поочерёдно обе руки. Надя смотрела, как двигаются крепкие лопатки, — она впервые видела раздетого мужчину так близко. Эта смуглая спина была… привлекательной.
Но разве можно засматриваться на брата или дядю? Нельзя вести себя как деревенская дикарка, впервые увидевшая людей другого пола! Эти люди — её семья. Муж родной тёти и двоюродный брат.
— Попробуйте застегнуть, — предложила Надя. — Теперь удобно?
Он быстро застегнул пуговицы одну за другой и улыбнулся:
— Идеально!
Надя подала дяде галстук, а потом пиджак.
