Пухи! - страница 2

Пока я рассказывала про пухов и гусей, Василёк добрался до пупыршона и уже хотел было его проглотить, как тот выскользнул из его лапок и провалился под пол. Василёк юркнул в подвал, но вместо пупыршона поймал что-то мягкое и пушистое.

– Ой! – вскрикнул он, прекрасно зная, что единственные пушистые существа, живущие в его доме, кроме него самого, – это мыши.

Василёк выпустил попавшегося мышонка и со вздохом осмотрел своё разваливающееся жилище – даже подвал был дырявым.

– Нет, это никуда не годится! Нужно всё это починить, – пробормотал старший преподаватель себе под нос.

Беда была в том, что он не умел ничего чинить. Он умел только мечтать. Мечтал он больше всех в городе, у него даже была медаль – «За выдающиеся мечтательные способности». А вот молотка с гвоздями не было. И даже если бы они были, Василёк бы вряд ли догадался, что чем нужно забивать, потому что никто его этому не научил.

«Вот если бы у меня был папа, он бы мигом заделал все дырки в полу, все вмятины в потолке и расставил бы мышеловки!» – подумал Василёк. У идеального папы было бы целых шесть лап, чтобы быстро всё чинить, и крылья, чтобы на нём можно было полетать! А ещё папа носил бы в рюкзачке на спине ракетный двигатель – для полётов в космос…

Василёк мечтательно вздохнул и выдохнул перламутровое облачко.

Облачко повисло над ним, как воздушный шарик, сотканный из молочно-белых одуванчиков. Он обнял это облачко и выпустил его наружу через окно. Оно полетело высоко-высоко, как папа Василька, – если бы он умел летать, если бы он был.

– Что толку мечтать! Папа от этого не появится, – прошептал Василёк.

«Как же так! Мечты спасают нас от крюков! Благодаря твоим мечтам родина в безопасности!» – возразил ему внутренний голос, обожавший спорить.

– Родина, может, и в безопасности, а я есть хочу! Была бы у меня мама, она бы мне пупыршонный тортик испекла. Был бы у меня папа, он бы всё починил! – сам себе возразил Василёк.

«Чушь! От родителей одни хлопоты! Воспитывать их нужно с утра до вечера, а они, бывает, капризничают и не слушаются. А ещё им нужны любовь, внимание и ласка. Держать дома даже одного родителя – большая ответственность! Тебе повезло, что у тебя их нет!»

– Ничего ты не понимаешь! – вздохнул Василёк. – Если бы у меня были родители, мне было бы с кем сейчас поговорить!

«Тебе и так есть с кем поговорить! – обиделся внутренний голос. – Ты можешь поговорить с собой. Ты один из самых интересных пухов, которых я знаю!»

«Мои родители были ещё интересней!» – подумал Василёк.

«Да ты же их даже не помнишь! – спорил внутренний голос. – Может, они были страшно занудные и безумно скучные, как… ну как твой ученик – Бурьян!»

Своих родителей Василёк действительно не помнил. Они погибли, когда ему было всего две щекотки*.

* Возраст пухи измеряют в щекотках, потому что в день рождения у них принято щекотать именинника, да притом щекочут его все гости одновременно. Сразу всем весело становится. Однако уже знакомый нам пух Бурьян Подорожный известен тем, что страшно боится щекотки. Поэтому свои дни рождения он не празднует совсем.

Когда Василёк был малышом, крюки изобрели противопухи – этакие противогазы, фильтрующие мечты. И как только изобрели, сразу надели их и напали на пухов. Правда, даже с такой защитой крюки выдержали в Пухляндии недолго – ровно пятнадцать минут, или девятьсот щелчков. Но этого было достаточно, чтобы устроить жуткий кавардак: вырвать с корнем тридцать розовых кустов, объесть семнадцать пупыршонных деревьев, написать неприличное слово на шести заборах и пронзить острыми крючковатыми когтями двух отважных пухов, сумевших дать им отпор. Этими героями были родители Василька.