— Спасибо.
Я растерялась.
— За совет?
— За то, что помогла ей. — Волк все еще воевал со своим лицом и выглядел жутковато. — Эдит сказала, что вы смогли оттуда выбраться только благодаря тебе.
— Да без проблем, — пробормотала я. — Ты же меня для этого и нанял, верно? Чтобы я ее защищала.
— Чтобы ты за ней присматривала. И рассказывала обо всем мне, — поправил он меня. — Эдит не должна была оказаться в подобной ситуации.
— Ты командор городской стражи, тот самый тип, из-за которого честные преступники попадают за решетку, и ты говоришь, что никто не мог попытаться надавить на тебя через дочь?
— Эта система куда сложнее, чем тебе может показаться. А закон не идеален… — ответил он через какое-то время. — До прошлого месяца между преступниками и законниками существовали определенные правила, но все изменилось после бойни в Оверане.
— Бойни?
— В тенях началась борьба за власть, — сказал он. — Не состоящий в гильдиях сброд и мелкие шайки, чтобы не лишиться жизни, покинули столицу и разбрелись по соседним городам. Нам, расположенным к Оверану ближе всех, особенно не повезло.
Из сказанного им я вынесла только самую главную мысль:
— То есть Эдит теперь всегда будет в опасности?
— Как минимум в ближайшее время. Я приставлю к ней охрану, — пообещал Хельму.
Детеныш хрипло закашлялся в подушку.
Мы переглянулись.
— Целителя? — не очень уверенно предложила я.
Потрясение и переохлаждение пошатнули здоровье Эдит, но срочно вызванный целитель заверил, что особых причин для беспокойства нет.
— Ей нужен покой, — сказал он, важно поглаживая пушистые седеющие усы. — И эти лекарства, — добавил, протягивая Хельму внушительный список.
И ушел.
— Не многовато ли? — с сомнением спросила я со своего нового, сильно удобного насеста — с плеча волка.
— Лишь бы помогло, — решил он и велел служанке купить все.
Эдит кашляла все страшнее и дольше, вяло капризничала, отказывалась есть, жалобно шмыгала забитым носом и постоянно хотела обниматься. Со мной, что волка, взявшего на себя обязанности сиделки, сильно огорчало.
Ему приходилось уговаривать Эдит поесть и выпить лекарства и читать до хрипоты сказки, а обнимали только меня. Диковатые взгляды служанок доставались тоже почему-то только мне, хотя чудить изволил их хозяин.
В какой-то момент — глубокая ночь уже плавно перетекала в сильно раннее утро, волк совсем недавно влил в детеныша очередную порцию лекарств и дремал в розовом кресле — я почувствовала исходящий от Эдит жар и всерьез всполошилась. Это я должна была быть теплее нее, это она должна была греться о меня, а не наоборот.
Чтобы не переживать в одиночестве, я разбудила Хельму, и до самого утра мы вместе сидели над неправильно горячим ребенком, дожидаясь, когда подействует жаропонижающее.
И вместе, вздрогнув, проснулись, когда покой в доме нарушила гостья.
Разрываясь между желанием еще поспать и здоровым тарсовским любопытством, которое требовало узнать, кто там заявился, я решила ни в чем себе не отказывать и поехала вниз, на первый этаж, на плече волка. В полудреме, на всякий случай вцепившись в его волосы и слабо покачиваясь в такт шагам.
У входа, быстро стягивая перчатки и одновременно пытаясь расстегнуть пальто, стояла блестяшка. Но сегодня она была какая-то не такая. На кремовом пальто и перчатках в тон не было ни камешка, в ушах скромно сверкали маленькие сережки, на пальцах, кроме обручального кольца, никаких украшений, и под длинными рукавами строгого синего платья не виднелось никаких браслетов. И даже в волосах, темных и вьющихся, совсем таких же, как у Эдит, не блестели заколки, хотя сложная прическа располагала…
