Пусть аисты вернутся! - страница 15

– Береги себя, Снежана, – она улыбнулась своими голубыми глазами, – ты главное пережила – в день своего рождения, поэтому теперь твоя задача – жить.

Я заметила, что дед нахмурился, и, может, даже собирался как-то осадить «молодую, но странную врачицу», как ее величал. Но она дала ему в руки мою карту, направление и авоську каких-то гостинцев, от которых слишком независимый Ростислав Андреевич планировал отказаться, но Анастасия Ивановна оказалась настойчивее старого военного.

По дороге я смотрела в окно и думала, что имела ввиду Анастасия Ивановна, когда вспомнила о дне моего рождения? Все ведь рождаются одинаково, в роддоме какого-то города или села…

И снова коридоры, снова стены, выкрашенные зеленоватой краской, снова одинокие двери палат…

– Снежана, – на встречу мне идет моя любимая Маргарита Степановна, – а я думала, куда это пропала наша девочка?

– Здравствуйте, Маргарита Степановна, – вежливо поздоровалась я, потому что кого-кого, а ее очень уважала.

– Какая-то ты грустная. Плохо очень? – обеспокоенно спросила она.

– Да нет, Маргарита Степановна, просто очень рада вас видеть.

Доктор недоуменно посмотрела на меня.

– Так рада, что аж погрустнела? – спросила заведующая и улыбнулась.

– Да нет, рада, что вас вижу, но не рада, что снова здесь.

– Я понимаю, детка, но у тебя всё впереди, – мягко сказала она. – Ты вырастешь и, поверь, будешь здоровенькой.

– Ага, – я кивнула.

Ко мне подошел дедушка с документами.

– Добрый день, – он поздоровался с Маргаритой Степановной, – вот, препоручаю вам внучку.

– Добрый, Ростислав Андреевич, – она протянула руку за документами, – забираю, чтобы вернуть здоровенькой и веселой. Что ж ваша Снежка, такая обычно веселая и готовая проказничать, увы, – она ласково на меня посмотрела, – сейчас будто с креста снятая?

– Да, – он нервно потеребил подбородок, – у нас кое-какие проблемы были, она перенервничала.

– Ну, вернем, значит, ее более жизнерадостной, – заверила она. – Только учти, Снежка, побег из больницы карается…

– … согласно самой страшной статье закона, – выдала я и слегка улыбнулась.

– Да, виноградным уколом, – пообещала она.

Такой термин лекарству придумала я. Что-то виноградное, вроде как, в нем содержалось, поэтому я так и назвала эту пытку для моей пятой точки – «виноградный укол». Помню, когда мне его кололи, не могла потом сесть еще несколько часов, да и ходила с трудом.

Утро в больнице начиналось с ежедневных замеров температуры тела, поэтому, запихнув подмышку градусник, я продолжила досматривать какой-то интересный сон. Снилось, что на улице идет сильный дождь, и я нашла заброшенный домик, окрашенный голубой краской, местами облупившейся. Я захожу в этот дом, а с крыши на меня продолжает капать вода.

– Снежана!

«Ну, вот кому не спится?»

Я раздраженно открыла один глаз и посмотрела на своих соседок по палате. «Так, рыжая, блондинка, рыжая, каштановая… а, вот, самая старшая, светленькая с совсем раскосыми глазами, но внимательная к окружающим – Анютинкина глазка».

– Да, Анютонька, – сонно сказала я и потянулась на кровати. – Потом спохватилась и успела поймать чуть не упавший на пол градусник.

– Снеж, меня ж Лилей зовут, – она посмотрела куда-то своими красивыми, но раскосыми-раскосыми глазами.

– Да помню я, помню, но у тебя глаза такие…

– Косые, – вздохнула Лиля.

– Сама ты, прости, косая, – сгоряча сказала я, потом, помолчав, добавила. – Да, косые, зато красивые. У тебя такие зеленые, как я хотела бы, чтобы были у меня, а не болото.