Пусть аисты вернутся! - страница 23

«Как мы могли провести лето?» – размышляла я. Живя в селе – на огороде, после которого ходили купаться на Десну. Наши лица обгорали на солнце, мы наслаждались купленным за собственные деньги мороженым, дурачились в песке, воровали лодку и переправрялись на другой берег, где пропадали в зарослях ежевики и тонули в пшенице, вдыхая доносившийся отовсюду запах полевых цветов. Что нового можно написать, если каждый учебный год начинается именно с этой темы?

Наверное, мое скверное настроение, которое даже мальчишки заметили, хорошо дало по мозгам, поэтому написала то, что стучало молоточками в голове пару дней.

Начнем с того, шо ми літо уже провели. Чого про це писать? Я взнала шо люди є не тіки хароші, є пагані, як деякі мої учителі і сусіди. Шо ви мине питаїте? Самі ж знаїте, шо ми сидим на городі днями, а коли просапаїм – ідем купаться. Ше я тепер знаю шо мамка не завжди мамка, а мачуха може бути і мамкою. Шо животні кращі людей. А є і хароші люди. А ше люди вмирають, по собі лишают тоску. А ше непонятно, чого малина потрувана радіацією. Чого жовті таблички розвішувать? Не треба було травить.

Усердно вывев последнюю строку, не читая, положила его на стол классной руководительнице – Марине Федоровне. Она же и преподавала украинский язык, на котором я бегло нормально изъяснялась, а вот писать мне было сложно. Может, все дело в том, что мой дед, мать, мальчишки – Руслан и Олег – абсолютно русскоязычные. А как иначе? Отец Олега из Сибири, своего друга он привез и познакомил с матерью Руслана, так что они на половину русские. Женя был единственным украиномовным. Причем, хотя его родители простые рабочие (мама и вовсе домохозяйка), но его речь была грамотной и красивой. Еще он очень красиво читал стихи Шевченко. В лицах так. С нами он разговаривал на русском, но, когда злился или нервничал, мог выдать то или иное словцо на «калиновій». А уж хорошо, даже отлично, я знала иной вариант украинского языка – суржик. Хотя у нас в деревне его все знают.

Учеба мне всегда давалась с трудом. Как правило, я витала где-то в облаках, поэтому предметы – от математики до физкультуры – были моей слабостью… в смысле моим слабым местом. Во второй класс меня перевели по какой-то справке, которую дед принес в школу, но ценным учеником я явно не была. Дедушка так и не рассказал, что там в справке. Я думала, неужто наша администрация пожалела меня из-за проблем со здоровьем. Дед, как обычно, не признавался. У него вообще были странные запреты на обсуждение некоторых тем, что мне было непонятно. Хотя теперь я боялась при нем вслух говорить слово «радиация». «Если оно возымело такой эффект на маме, то вдруг и дед сказится», – от этой мысли мои волосы встали дыбом.

После уроков мальчишки ждали меня у хозяйственного магазина недалеко от школы.

– И это только первое сентября, – уныло сказала я. – Я ведь не выдержу этой каторги.

– Как провела лето? – спросил Женя.

– Ты издеваешься, Жень? – уставилась на него, и без того пытаясь прийти в себя от этих тошнотворных сочинений.

– Звичайно! – он засмеялся. – Написала, что «на городі»?

– Откуда ты знаешь? – недоуменно на него посмотрела.

– А вроде мы не такое каждый год пишем, – ответил Руслан.

На «Голубой Десне» в сентябре жизнь еще шла своим чередом. Мы попутно кивали оставшимся отдыхающим, идя по центральной аллее. Было довольно жарко, я уже давно стянула с головы черный платок, а солнце жгло нещадно. Наверняка парит – дождь будет.