– Ты пришёл оперу послушать или провести время с друзьями? – Наташа набрала в грудь воздуха, словно сама намеревалась спеть всю партию Кармен. – Я тебя не узнаю, Маргус, что за безобразие?
У-у-у… Операция «Дикобраз». Понятно, раз она назвала меня Маргусом, а не Маргусёнышем или Маргусиком, значит, дело серьёзное и лучше лишний раз не возникать.
Сегодня я в плену любви,
а завтра ты, друг мой,
сражённый страстью, упадёшь
в ноги мне с мольбой!
– драматично взревела Кармен, после чего занавес опустился.
Антракт.
– А я всё-таки не понимаю, – шипела Наташа, выхватывая у буфетчика очередную бутылку, – почему они считают, что вправе ставить эту безголосую толстуху на главную роль?!
– Мадам, верните шампанское, пожалуйста, – пролепетал буфетчик.
– Милая, может, второй акт тебе больше понравится? Там же появится тореадор, да? – Иван смотрел на меня почти умоляющим взглядом.
– Кхм, да-а-а, точно, тореадор, да! Он самый! Будет-будет, – ответил я, припоминая сюжет второго акта.
– Мадам, бутыл…
– Что ж, раз так, я, так и быть, согласна вернуться к своему месту! – гордо заявила Наташа и, прихватив шампанское, направилась в сторону ложи.
Мы с Иваном тоже вернулись к своим местам, и вот тут… тут-то я заметил маленький фиолетовый конвертик, оставленный на моём кресле. Содержимое подобных конвертиков, как вам хорошо известно, бывает четырёх видов:
1) признание в любви;
2) счёт за электричество;
3) угроза;
4) подарочный сертификат на покупку бытовой техники, скажем, пылесоса или миксера.
– Маргус, что это? – поинтересовался Иван.
– Пока не знаю, – ответил я. – Потом посмотрю.
Второй акт. Вот-вот должен появиться тореадор Эскамильо с его самодовольной песенкой. Как же меня бесит этот персонаж! Статный, смелый, немного с придурью, укротитель быков, под стать Кармен! Странно, что его зовут не Никита, согласны? Взмах дирижёрской палочки, зрители напряглись…
Вдруг чуть ли не с потолка выпрыгнул какой-то старичок ростом максимум полтора метра. Как я того и боялся, старичок был одет в красное трико.
Славен тост ваш, и нет сомненья,
тореадор отважен, как солдат!
– запел коротышка.
Кармен на его фоне казалась ещё массивнее.
– Маргусёныш, – шептала на весь зал Наташа, – а она что, в него влюбится? Вот в этого?
– Солнышко, – Иван был намерен сообщить жене нечто очень важное, – может, эта опера учит нас тому, что любви все возрасты покорны? И что внешность – это не…
Но Иван не закончил свою мысль, так как на сцене произошло страшное. В приступе нахлынувших чувств тореадор запутался в юбках цыганки и свалился с декораций прямо в массовку. Массовка, в свою очередь, полетела в оркестровую яму и сбила с ног виолончелиста.
– Какой эффектный режиссёрский ход! – похвалила Наташа. – Теперь я понимаю, почему рецензии были такими восторженными. Зефир в самом деле гений!
Кое-как мы добрались до конца второго акта. Хор цыган резво прогорланил: «Свобода ждёт! Свобода ждёт!» – и свет в зале снова погас. Через пять минут включился. А что так? Ах да, смена декораций! У нас тут цыганский табор. Третий акт пролетел как-то сам собой, почти незаметно, даже Наташа воздержалась от комментариев. И вот – накал страстей, финал! Четвёртый акт! Тут уже требуется погружение в сюжет. Надо вам сказать, что среди персонажей есть ещё одна личность, достойная упоминания.
– Погодите, а куда подевался Хозе? Он что, переоделся? – недоумевала Наташа.
