– Да ну, бред полный, – пожаловался Македонов. – Рассказ про любовь, только я не понимаю, кто тут мужчина, а кто женщина, – сказал он. – Неужели так трудно поставить по одному-единственному разу в скобках, какого пола персонаж. Там, где они впервые появляются в тексте. Дальше читатель уже сам разберется. В туалетах же пишут буковки М/Ж и даже картинки рисуют для неграмотных, а там риск ошибиться, кстати, меньше, чем здесь.
– Так оставь, как у автора. Как у него в тексте? – спросила Варя.
– «Я» и «ты» у него, у этого болвана. Точнее, у этой.
– Так и оставь, пусть и по-русски будет непонятно. Так даже лучше, интереснее читать, дополнительная интрига.
Непонятно было, пошутила Варя или нет.
Она пошла в ванную, и оттуда через открытую дверь донеслось:
– Может, это вообще двое мужчин или две женщины. Тут у тебя просто кубик Рубика, а не рассказ. Крути как хочешь, в свое удовольствие.
– Я не могу оставить «я» и «ты», – сказал Антон. – То есть могу, конечно, но это не поможет.
Это было сказано таким замогильным тоном, как будто он стрелялся на дуэли и теперь рассматривает дырку в животе размером с грецкий орех.
– Что? – послышалось из ванной.
– Не поможет, – повторил Македонов, – тут прошедшее время, в окончаниях русских глаголов оно требует четкого понимания рода. А значит, и половой принадлежности, – добавил он.
– Не умничай, – сказала Варя, выйдя из ванной с капельками воды в волосах и в непременных наушниках. – Напиши все в настоящем.
– Как это?
– Так. Какая разница. Понятно же, что все это уже было. Не на коленке же автор записывает историю прямо по ходу. Неплохой, кстати, способ приблизить читателя к событиям. Вроде зума в фотике. По-моему, это удачная идея. Говорю тебе как читатель.
– Ты говоришь как иллюстратор, а не как читатель, – возразил Македонов. – Тебе проще, у тебя картинки, там вообще времени нет, ни настоящего, ни прошедшего… Нет, я так не могу, – с сомнением сказал Антон, подумав несколько секунд. – Переврать время во всем тексте! Это немыслимо.
– Переврать время нельзя, – сказала Варя. – Время всегда настоящее, – она засмеялась, – вот тебе, кстати, каламбур, запиши, вставишь в рассказ, дарю! Дай глянуть…
Она взяла со стола несколько листков с распечатанным текстом и терпеливо стала читать. Она всегда все делала терпеливо и дотошно, без этого невозможно создавать внешность героев. Автор текста может позволить себе держать образ героя в голове, не утруждая себя проработкой внешности, все равно каждый читатель додумает свою. Здесь же ребенок первым делом откроет картинки и будет разглядывать, какой он из себя – персонаж, какие у него волосы, во что он одет, какая у него улыбка.
– Ты что-то там понимаешь? – устало спросил Македонов.
– В общих чертах, не мешай.
Она вышла с листками на кухню, взяла из холодильника мытое яблоко и принялась его грызть, не прерывая чтения.
Антону стало скучно, он лишился и собеседницы, и текста, но он по опыту знал, что если Варя за что-то взялась, то оторвать ее уже нереально.
– А кто такая Лаура? – спросила она сквозь яблоко.
– Какая Лаура? – удивился Македонов.
– Лаура на предпоследней странице.
– Я дотуда еще не дочитал, – признался Македонов.
От удивления Варя перестала хрустеть яблоком.
– Ты что, рассказ не дочитал до конца?! Здесь же шесть страниц всего!
Она бросила листки обратно на стол.
– Я не могу переводить то, что я уже прочел, – пожаловался Антон. – Тогда скучно работать.
