Старик горько заплакал.
– Теперь точно все, – прошептал старик.
Генри Трейси, если бы захотел, то не смог бы объяснить словами – как это – испытать облегчение и пережить новые муки от воспоминаний. Он надеялся, что эти двое больше не будут его терзать и уйдут, наконец – таким было его единственное желание. Мать Теней с сочувствием смотрела на него. Акан не испытывал ничего, кроме недоумения.
–"Как постичь замысел создателя, если даже духи не могут разобраться, кто хороший – заслуживает награды или сострадания, а кто плохой и нить его жизни следует оборвать как можно раньше или не дать ей появиться вовсе…И ради чего все? Ради чего сейчас страдает Бенун? И почему судьба, у которой для нее не нашлось пока ни одной светлой краски, кроме Юджина, снова бросила ее в тот же котел с этим дьяволом? Слезы этого жалкого старика меня не трогают и я не стыжусь этого. По делам и муки, но они ничто по сравнению с тем, что чувствует Бенун!» – Акан не произнес вслух ни слова, но его вид говорил о многом. Старик чувствовал это и даже боялся смотреть в его сторону, сгорбился еще больше и отодвинулся.
Мать Теней, наоборот, подошла ближе и провела над всклокоченной седой головой старика рукой, разгоняя серую пелену:
– Примите свое прошлое и настоящее. Я постараюсь защитить вас, хотя, думаю, что смерть была бы для вас избавлением. Вам осталось назвать имя и помолиться, чтобы этот человек был все еще жив. Используйте оставшуюся в вас силу во благо. Вы не можете изменить прошлого, но способны с нашей помощью повлиять на будущее, – она снова постаралась, чтобы ее голос прозвучал мягко:
– Вы были опекуном Дика Трейси, значит за вами тоже тянется кровавый след его дел. Вы же не станете отрицать, что плантации Трейси – худшее место, куда может попасть раб. Сколько жертв на счету у монстра, который был зачат при таких обстоятельствах и вырос под вашим присмотром? Я думаю, вы всегда страдали, когда видели этого ребенка и ненавидели его. Вам доставляло удовольствие уродовать его неокрепшую натуру. Это ваш сын, пусть и не родной. Вы говорите, что это мучает раскаяние? Тогда почему бы вам не покончить с этим? С вашей помощью мы сможем его остановить. Думаю, это станет искуплением и для вас.
– Да, да. Я хочу искупить свою вину, потому и рассказал вам это.
– Вы так и не назвали имя! Интересно, почему?
Гентри Трейси с удивлением уставился на своих гостей.
– Я назвал его в самом начале! Суарез! Соблазнителя Лиз звали Томас Суарез, молодой барон, черт бы побрал его и всю его чертову семью! Можете думать обо мне что хотите, но я еще не сдался и готов объединиться хоть с рабом, хоть с дьяволом, лишь бы поквитаться с ними. Надеюсь, у вас есть план или я сейчас отстрелю себе я..ца от волнения. Но лучше приберегу пулю для этого негодяя в адмиральском мундире.
Томас Суарез, сын барона Суареза, был не только знатного происхождения – он успел прославиться тем, что однажды помог своему отцу, когда позиции Суарезов в Компании Южных морей пошатнулись.
Его отец, барон Суарез, в свое время сумел так организовать дело с работорговлей, пользуясь монопольным правом (асьента), что в общем-то государственная кормушка стала источником дохода не только для короны, но и самого Суареза.
Свое казначейство он использовал для создания едва ли не первой в мире финансовой пирамиды, выплачивая дивиденды акционерам за счет новых взносов, а не прибыли, которая то взлетала до небес, то падала, если очередное работорговое судно не доходило до порта назначения или его содержимое опустошала какая-нибудь болезнь. Однако, несмотря на это, новые акционеры «клевали» на предложение Компании Южных Морей, как прикормленная рыба.
