Что это с прорывом? Энергонасыщенность возрастает? Неужели этот Светоносный придурок решил явиться лично? А как же законы призывания? Впрочем, о чем это я… Дуракам закон не писан! Правда, до сих пор я был уверен, что к законам природы эта пословица не относится. Ну что ж: век живи – век учись. Буду теперь знать, что когда дурак обладает божественной силой, то и законы природы ему не помеха.
Однако что же делать? Драться с богом до полного слияния настоятельно не рекомендует инстинкт самосохранения. Он почему-то твердо уверен, что жизнь хороша, умирать мне еще слишком рано, и я с ним в принципе согласен. В очередной раз предлагаю Истоку слиться и отдаю приказ Подчиняющим поторапливаться. После слияния, да при поддержке всех моих легионов, шансы против этого недоделка у меня были бы неплохие.
Что? Опять отказ? Исток, включай мозги! Мы же сдо… погибнем! У тебя идея? Хм… а ведь и впрямь может сработать. Энергии, хвала этим фанатикам, так и прущим под меч, хватает. Ну что ж, принимай командование.
* * *
Первым очередное изменение обстановки заметил Бер. Весьма изумленный неожиданным преображением своего друга и собутыльника, он тем не менее продолжал старательно исполнять роль главнокомандующего и внимательно следил за полем боя, благоразумно оставив магико-божественные заморочки на долю тех, кто в них разбирался.
– Они что там все, с ума сошли от своего Орхиса? – пробормотал Бер, отдавая приказание стоящему в резерве отряду тяжелой кавалерии вступить в бой и поддержать начавший вновь отступать основной отряд.
И действительно. Начавшееся было после преображения Олега в демона отступление орхисситского войска – умирать не хотелось никому, а противопоставить ударам разъяренного демона у последователей Крэгхиста было нечего: три выпущенные в него эльфийские стрелы он легко срубил на подлете, а больше их, по-видимому, и не имелось – прекратилось.
Более того, армия Крэгхиста вновь перешла в наступление! Крестьяне-ополченцы с криками «Орхис!», словно берсерки, грудью бросались на мечи воинства Аталетты, буквально заваливая их телами. Подобная ярость и пренебрежение к собственной жизни, пусть даже у врага, вызывали невольное уважение и сильнейшее недоумение. Что им, ополченцам, вчерашним крестьянам, лорд-канцлер, что они так беззаветно и бестрепетно идут за него на смерть? Откуда такое пренебрежение собственной жизнью?
Последний вопрос Бер и озвучил.
– Это – сила Орхиса, – безжизненно откликнулась Аталетта. – Светоносный рассердился на нас, осмелившихся бросить вызов его величию, и идет сюда, чтобы лично нас покарать. Я виновата, видимо, такова была божественная воля, чтобы корона и власть над Фенрианом досталась моему дяде, а я, ничтожная, нарушила ее, призвав демона, чем обрекла многих людей на смерть. Пусть простят они меня, если смогут…
Принцесса опустилась на колени и стала истово молиться, а следом за ней принял молитвенную позу и мейсер Квирин и другие фенрианцы штаба. Остальные – несколько наемников, Бер и Вереена – недоуменно переглянулись и разом повернулись в сторону сияющей воронки прорыва, чей свет становился уж вовсе нестерпимым, заставляя прикрывать глаза.
– Кажется, у нас серьезные неприятности, – спокойным тоном заметил Бер, глядя на беснующееся море битвы и увязший в море пехоты, постепенно тающий клин тяжелой конницы. – С большой вероятностью – смертельные, – продолжил он, обернувшись к Вереене. – Ну что, будем прощаться, любимая? Рекомендую тебе как можно скорее покинуть эту местность. Знаешь, я очень рад, что у тебя такие быстрые крылья. Поцелуй меня на прощанье, принимай облик нетопыря и лети отсюда быстрее. Если сюда действительно заявится Орхис… – он не договорил.
