– Да ты что, мне театра хватает! – усмехнулся я.
– А зря, – серьезно произнесла Ленка, – у тебя бы получилось. Да и по закону совмещать искусство с депутатством можно.
– Действительно, можно, – поддержал жену Павел. – Ты вообще ничего не теряешь. Работа у тебя честная. Да и фамилия звучная, для депутата подходящая. Мозговой – мозг нашего округа! – пафосно изрек друг. – Чем не лозунг для кандидата в депутаты? Мог бы и попробовать.
– Да не хочу я ни затычкой сидеть, ни деньги воровать! – попытался отшутиться я.
– Про затычки не поняла. Это, наверное, что-то мужское, – усмехнулась Лена. – А воровать ты не будешь. Пашечка же у меня не ворует.
Лена игриво погладила Павла по голове.
– Лена, ты давай иди переодевайся уже, – засмущавшись, перевел разговор в другое русло Павел.
– Ладно, пойду, – ответила она, вставая. – Кофе мне закажи, скромняга.
– Закажу, – пообещал жене Павел. – Еще по пиву? – уже обращаясь ко мне, предложил он.
– Давай, – согласно кивнул я. И снова перевел разговор на свербившую в пятой точке тему. – А ты, значит, из нормальных будешь? – подколол я его, зная, что друг не обидится.
– Стараюсь по мере сил, – ответил Павел серьезно.
– А какие еще бывают депутаты? – не унимался я.
– Разные бывают, – задумавшись, продолжил он. – Есть голодные – те, которые свое место у кормушки отжать хотят. А есть и идейные, и оппозиционеры разные. Но таких совсем мало. Кто их пустит?
– Но ведь ты говоришь, что есть. Значит, пускают? – напирал я.
Павел молча достал из сумки смартфон и, после недолгого поиска, протянул мне.
– Вот смотри: в нашем городе тысяча пятьсот муниципальных депутатов. Видишь таблицу?
На экране действительно светились столбики непонятных мне цифр. Павел указал пальцем на нужную графу и продолжил:
– Точнее, одна тысяча пятьсот пятьдесят. Теперь видишь этот столбик? Это разделение по партиям. Первый – Единовластная Россия. Сколько у них сейчас мест?
– Тысяча двести семьдесят семь, – глядя на экран и все еще не понимая, куда клонит Павел, ответил я.
– Ну вот тебе и ответ, – заключил Павел, выключая смартфон. – Остальные триста тоже, конечно, нужны. На выборах там пошуметь, поскандалить иногда – не коммунизм же в стране все-таки. Но решать им никто ничего не даст. А будут «вонять», просто массой задавят. Так что, «голосуй не голосуй, все равно получишь…» сам знаешь что, – шутливо резюмировал собеседник.
– А ты-то от чьих будешь? – заинтригованный этим новым для себя миром, уточнил я.
– Я как самовыдвиженец пойду, – ответил Пашка, доливая остатки пива в стакан. – Так-то, конечно, я – педрос, иначе государственным служащим нельзя. Но сейчас от них идти не получится, клан у меня неправильный.
– Паша, а педросы – это кто?
– А, ну ты-то не в теме, – улыбнулся Павел. – Аббревиатура у них такая в Питере: Петербургское региональное отделение партии «Единовластная Россия». Язык сломать можно, а так – педросы.
После выпитого с Павлом пива играть мне расхотелось, и я с радостью уступил место на дорожке вернувшейся из раздевалки Лене.
Молча наблюдая за разминкой друзей, я сидел и обдумывал новую для себя информацию. О политике раньше я никогда даже и не мыслил. Но теперь, поняв, что дело это вполне реальное, я неожиданно поймал себя на том, что немного завидую Павлу.
Официантка принесла заказ: две бутылки и кофе для Лены. Я разлил по стаканам пиво и, дождавшись, когда друзья начнут новую партию, отправился в клубный туалет.
