На одной из остановок поезд затих. Мне показалось, что мы стояли целую вечность. Тишина была почти невыносимой, пока её не нарушили шаги и громкие голоса. Кто-то из заключённых громко ругался, требуя воды, кто-то кричал, что ему тесно и невыносимо.
В такие моменты время тянулось особенно медленно. Я пытался понять, сколько ещё осталось ехать, но никто ничего не объяснял. Конвоиры общались между собой, игнорируя меня.
Когда мы добрались до Вологды, меня вывели на свежий воздух. Это было странное ощущение – снова почувствовать ветер на лице, услышать звуки улицы. Я сделал глубокий вдох, но запах был горьким, как вся эта поездка.
Транзит через Вологду был недолгим. Лишь пара дней. После них меня пересадили в другой автозак, такой же холодный и чужой и затем в поезд, следующий в Москву. Ещё один день дороги, ещё одна ночь, которую я провёл без сна.
Когда мы приехали в Москву, я был измотан. Охранники, не церемонясь, подтолкнули меня к выходу.
– Давай, выходим! – выкрикнул один из них, но я уже не чувствовал раздражения. Всё, что происходило, будто было не со мной.
Москва встретила меня холодом. Меня провели по коридорам большого здания, где повсюду пахло стерильностью. Всё казалось чужим, даже звуки. Там не было криков, как в СИЗО, но это молчание было ещё тяжелее.
Меня привели в отделение, где уже ожидали врачи. Уставший от дороги, я почти не воспринимал их слова. Один из них, невысокий мужчина с густыми седыми волосами, внимательно рассматривал меня, будто пытался проникнуть в мысли.
– Добро пожаловать, – произнёс он сухо. – Здесь мы постараемся разобраться во всём, что произошло.
Меня усадили за стол, положив передо мной бумаги. Всё началось с формальных процедур. Спросили имя, возраст, потом заставили подписать документы. Никто ничего не объяснял.
Основное сканирование под рентгеновскими взглядами врачей произошла позже. Меня завели в просторное помещение, где усадили на стул. Передо мной сидел профессор и множество молодых врачей. Он перебирал бумаги и задавал вопросы с таким спокойствием, что это пугало больше, чем крики больных.
– Ты осознавал, что совершал? – спросил он, не отрываясь от записей.
Я замер. Этот вопрос не раз звучал в голове, но ответа не было. Демон, который раньше торопился вмешаться, молчал. Я пробормотал:
– Не знаю…
– Хорошо. Тогда объясни, как можешь.
Снова молчание. Это было самое тяжёлое – искать ответы, которых не существовало. Мои попытки объяснить звучали бредово даже для меня самого. Врач что-то записал и продолжил.
– Ты жалеешь о содеянном?
На мгновение мне показалось, что демон вернулся. Его шёпот раздался где-то в глубине разума:
– Нет. Ты ничего не сделал плохого. Ты даже помог. Они просто не понимают.
– Нет, – произнёс я, не понимая, говорю ли это от себя или за демона.
Доктор остановился и посмотрел на меня с явным интересом. В этот момент я почувствовал, как цепь его вопросов затягивается всё туже. Он не хотел понять меня – он хотел классифицировать. Разложить по полочкам то, что я даже для себя не мог объяснить.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
