«скажи же да».
– Да, я хочу служить в действующей армии обороны Израиля.
– Вот здесь распишитесь и ждите письмо.
– И это всё?
– Я что вы ещё хотели услышать?
Вот так девчонка кивком головы решила мою судьбу.
– До свидания.
В этот момент я почувствовал, что стал в здании военкомата частью чего-то большого и сильного.
Автобус отвёз меня домой, и я стал ждать письма. День сменялся днём, но кроме банковских счетов и рекламок ничего не приходило. Каждый день я не терял надежду, но она становилась всё меньше и меньше. Постепенно я перестал надеяться и уже не бежал к почтовому ящику, всё больше превращаясь в раба своей квартиры. Вёдра с раствором, плитка и какие-то порошки, вода в баклажке – вот что стало частью моей жизни. Мне совсем не хотелось учиться. У своего Фуата я неплохо зарабатывал. Зарплату получал вовремя и без обмана. Это меня вполне устраивало. Мне некуда было пойти, и я весь отдался работе от рассвета и до заката. Я практически жил на стройке рядом со своим арабом. Это хоть как-то отвлекало меня от пустой квартиры. Мои родители тоже переехали в Израиль, но ненадолго. Сразу подались в Америку, где неплохо устроились, а сестра получила образование. Потом сестра перебралась в Австрию, где и нашла себе приют, выйдя замуж. Хорошее медицинское образование и работа по специальности окончательно решили её судьбу. Они изредка звонили, поддерживая видимость семьи. Я же никого не хотел видеть. Просто толкал свою жизнь с каждым новым днём поближе к концу.
И вот именно в таком настроении меня на работе застал звонок. Тихий голос, после небольшой паузы, спросил:
– А куда я попал?
– А куда вы целились? – схохмил я и в ответ сам засмеялся.
А там, на другом конце, ответили:
– Очень смешно. Вы Влад?
– Да, я.
– Посерьёзнее надо быть.
– Буду, только зачем я вам?
Минутная задержка ответа растянулась в вечность.
– Прошу вас, выйдете из здания стройки, подойдите к белой машине и ждите.
– Я выиграл приз в программе «Розыгрыш»?
– Это не розыгрыш. Для вас это будет лучше, если вы выполните приказ.
– Приказ?
– Да.
Неужели, я дождался? Ноги сами понесли меня к хозяину. С первого на пятый этаж я примчался без одышки.
– Фуат, ко мне приехали. Отпустишь на пол часа?
– Конечно.
Поедая свою питу[9], весь заевшийся хумусом[10], мой хозяин махнул рукой. Потом пробормотал что-то невнятное с полным ртом:
– Твой обед, иди куда хочешь.
Любопытство разрывает меня изнутри и придаёт энергии мчатся на улицу. Ноги перепрыгивают через одну ступеньку. Вот он улица. Встречай своего еврея! Передо мной дорога, а позади дома машины спешат куда-то одна за другой. Над головой сине небо и жгучее солнце. Вокруг строительный мусор, а слева и справа стоят возле вагончиков припаркованные машины. На заборе, в том месте где была дырка, кто-то нарисовал женщину. Юный Айвазовский сделал ещё надпись: «Под краном не стой». Так получилось, будто это говорило отверстие в заборе. Смотрю на стоящие машины – все пусты. Расстроенный собрался обратно.
– Эх, чёрт. Кто-то пошутил.
Опустил голову, и хотел было идти, но в кармане ожил телефон. Рука потянулась, вернее, бросилась в карман. Приложил трубку к уху.
– А ты подкачался.
Слышу всё тот же женский голос.
– Не верти головой, всё равно не увидишь. Завтра заболей или умри, но чтобы хозяин тебя не ждал. Мы уезжаем.
Гудок оборвал разговор. Может это обман, а может сам Фуат захотел избавиться от меня, чтобы не платить зарплату? Возвращаясь к нему я обдумывал, почему всё это произошло вот так, а не иначе. И тут опять тело решило за меня и толкнуло ногу на плитку, стоимость которой была около пятисот долларов. Глухой хруст под моей ногой рассердила хозяина.
