– Если бы ты был хотя бы вполовину так знатен, как умен, я бы не мучилась в раздумьях, с кем разделить корону, – неожиданно засмеявшись, промурлыкала Герцогиня и ущипнула секретаря за руку. – Но боюсь, что наши дети были бы такими же черными, как и ты.
– Ах, не обольщайте напрасно своего покорного слугу, Ваше Величество, ведь сердце мое и так безраздельно принадлежит вам, – проговорил секретарь, опускаясь перед ней на колени и целуя край ее одежды.
– Это хорошо. Потому что это – залог верности, – произнесла Великая Герцогиня. – Мое же сердце пока не принадлежит никому. Но для тебя и этого вполне достаточно, друг мой. Вот если бы Сайлас Ганивер… но он предпочел свою леди Беллу и этим только непоправимо ухудшил кровь своего рода. Он всегда хотел быть популярным, и женившись на ней, наверняка желал доказать плебсу свой демократизм. К тому же он слишком молод… – Голос ее вдруг стал резким. – Твой доклад окончен. Ступай вон.
И демонстративно отвернувшись к окну добавила:
– Все как можно быстрее. Через час бумаги должны быть у меня на столе.
Секретарь вскочил с колен и быстро вышел. Как только его шаги утихли, Великая Герцогиня встала и прошла из кабинета в спальню.
– Да, он слишком молод. – Проговорила она тихо и взглянула в зеркало трюмо. Старинный хрусталь отразил в себе удивительно белокожую и изящную женщину неопределенного возраста, со стройным станом и гордой посадкой красивой головы. – А мне уже почти сорок. Сайласу Ганиверу было меньше десяти, а я уже стала Великой Герцогиней. И вот какая гремучая змея получилась из этого мальчонки! Ну да ничего, я раздавлю гадину!
Она села перед трюмо, открыла золоченую шкатулку и достала маленькую голографическую карточку, на которой была изображена супружеская чета: светлокожий кареглазый молодой мужчина и смуглая черноглазая женщина, тоненькая и совсем юная, оба в серебряной одежде.
– Ничего, Сайлас, ничего. Ты и Белла будете неразлучны и в аду. И твой брат тебя тоже ненадолго переживет, не сомневайся. Он составит тебе компанию в ближайшее время, – пробормотала она, сминая фотографию и бросая ее в уничтожитель.
Звездолет со сменой посланцев Содружества прибыл рано утром. Великая Герцогиня наблюдала его приземление дистанционно, лежа в постели.
Изящная, чуть вытянутая звездная громадина, элегантно и легко развернулась, празднично сверкая опознавательными маяками, и приняла причальное положение. Корабль завораживал своей как будто спортивной или даже скорее военной подтянутостью, отсутствием лишнего, идеальной обтекаемостью всех внешних выпуклостей: линия кормы плавно изгибалась, кажущиеся легкими и ажурными, поблескивали в лучах утреннего солнца дюзы. Как только звездолет закончил посадочный маневр, с гор внезапно налетел ветер и поднял такое густое облако пыли, закручивая ее в вихри, что видимость упала почти до нуля.
Великая Герцогиня знаком повелела выключить трансляцию и, раскинувшись на подушках, поманила пальцем одного из полуголых красавцев-слуг, сидевших у ее ложа и обмахивающих ее большими веерами из павлиньих перьев (этот «архаизм» она «реконструировала» в своей спальне «от скуки», в очередной раз пересмотрев несколько серий из своего любимого сериала). Тот покорно подполз к ней, целуя через полупрозрачный шелк ее ступню, а потом и колено. Его мускулы так и играли под светло-коричневой, натертой до блеска специальными благовонными маслами, кожей. Герцогиня дотронулась до его плеча и потеребила курчавые темные волосы на голове.
