– Ладно, – секретарь похлопал черенком плетки по ладони. – Настал черед попробовать другой способ уговоров.
Он махнул рукой, и до сих пор неподвижные стражники, стоящие по обе стороны от землянина, схватили того под руки и грубо стащили со стула. Несчастный на секунду вырвался, откинув солдат локтями в разные стороны. Те набросились на него снова. Потасовка продолжалась недолго: землянин сопротивлялся вяло, скорее из-за приличия и от безысходности, чем из-за реальной надежды освободиться.
Через минуту его скрутили, вздернув руки, защелкнутые в самозатягивающиеся наручники, на специальную перекладину над потолком.
– Отлично, – удовлетворенно сказал секретарь, подходя вплотную к помятому пленнику, – Надеюсь, вы, капитан, понимаете, что ваше положение безнадежно. Мы сделаем с вами все что захотим и даже больше. – Он ядовито усмехнулся и поманил рукой одного из стражников. – Для начала попробуем вот это.
Он передал плетку подошедшему солдату и, отойдя немного в сторону, щелкнул пальцами. Конец плетки свистнул, рассекая воздух. Землянин коротко вскрикнул, изгибаясь, и зажмурился, закусив губу.
– Раз, – секретарь опять подал знак, и стражник опять поднял плетку. – Два.
Плеть опять засвистела в воздухе.
– Три… Четыре… Пять… Стоп.
Секретарь сделал знак стражнику остановиться и снова заговорил:
– Как вы себя чувствуете, сэр? Не правда ли, скверно. Вам больно, конечно. Но ведь это всего лишь каких-то пять ударов пустяковой плетки. Игрушки, так сказать, детские игрушки, всего лишь хлыстик для пони. Но, о Боже! Какой ужасный вред они наносят вашей нежной коже!
Он опять подал какой-то знак, и из потайной боковой двери тюремщики вытащили изуродованное до полной неузнаваемости и еще трепещущее в агонии тело.
– Посмотрите, капитан, – продолжил секретарь. – Это шпион с Леи. Несчастный был живым упрямцем всего каких-то полчаса назад. Мы все равно добились от него всего, что нам было нужно, но жизнь уже не вернешь.
Землянин бросил взгляд на растерзанный труп и опустил глаза.
– Не нравится? – секретарь опять приблизился вплотную и зашептал почти что в самое ухо посланца. – Тебя для своих уже нет. Ты умер для них. Ты уже погиб и будешь погребен у себя на Земле с почестями и плачем. Это неизбежно, считай, что это уже свершилось, если ты и дальше собираешься упорствовать. Но ты останешься жить так же, как жил до сего момента. Скажу больше: ты очень понравился нашей госпоже. Она очень жалеет, что приходится с тобой так жестоко поступать. О! Она считает тебя достойным своей любви. Она даже заплакала, когда говорила о том, что если ты не согласишься на наши условия добровольно, то придется тебя принуждать пыткой. Подумай хорошенько, тебя ведь ждет такое прекрасное будущее: ты опять станешь свободен как ветер, ты даже сможешь поучаствовать в деле управления нашей планетой…
– Как-нибудь в другой раз, – перебил его землянин тихо.
– Не хочешь развлекаться, не надо. Спокойно улетишь домой. Там тебя ждут жена, дети. Ты ведь в отпуск летел, хотел отдохнуть, – еще более вкрадчиво заговорил секретарь. – И ведь всего-то взамен от тебя требуется совсем ничтожная услуга, какой-то пустяк. Совесть не будет мучить тебя. Ведь тебя заставляют сделать это. Ты просто уступишь физическому давлению, а это совсем не постыдно, каждый бы на твоем месте сломался. Тем более вы, люди Содружества, нежный и холеный народ, который давно забыл, что это такое. Соглашайся же. Это хороший выход, другого выбора нет. Или ты надеешься на своих товарищей? Так они находятся в таком же положении, как и ты.
