Татуировка которую мне нанесли, означала, что я изнасиловал и убил лицо царственных кровей. Такие «помеченные» долго не жили. И даже если они уходили отшельниками, все равно через месяц после нанесения татуировки превращались в монстров, и их убивали. Дракон, деградировавший в монстра, это неуправляемое бессмертное чудовище.
Мой взгляд скользил по линиям рисунка: мастер был наивысшим профессионалом, татуировка выглядела как произведение искусства. Приняв правила игры, я решил сначала помыться, а уж потом думать, как мне найти гада. Рисунок может снять только тот, кто его изобразил. Тело постепенно отходило и отдавалось болью, как от миллиона иголок. Как только я смог двигаться, одежда полетела на кровать, и я бросился в смежную комнату к горячей воде. Ванной я наслаждался в одиночестве, чему был несказанно рад. Так прошел час с небольшим; вернувшись в комнату и приведя себя в порядок, я быстро оделся. При этом заметил, что грязная одежда исчезла.
Поразмыслив, я открыл дверь и крикнул горничную. Через мгновение в дверях показалась сама хозяйка. Я только усмехнулся. И ослу было понятно, что она не хочет огласки.
– Милая, – сипловатым голосом начал я. – У вас в городе есть магические портные?
– Да, милорд. Старый Серж славится не только у нас, но и за пределами города.
– Вот и славно.
Достав из воздушного кармана бумагу и письменные принадлежности, я написал пару строк. Хлопнул в ладоши, и все исчезло, кроме записки.
– Возьми, – я протянул бумагу хозяйке. – Отдай ему письмо. Он скажет, что это бесценно, и у него нет материала. Тогда достань ему это и отдай, – я протянул ей средних размеров бриллиант чистейшей воды.
У нее расширились глаза. Когда мешочек оказался у нее в руках, дар речи пропал совсем. Она могла только таращиться.
– Скажи старому Сержу, что остаток звездной пыли и бриллиант – это плата за работу. Я буду ждать тебя здесь.
Она лишь кивнула и исчезла, плотно закрыв дверь.
Через три часа у меня будет полумаска. Она скроет татуировку, но не сотрет ее. К тому же, раз в двое суток придется ее снимать минимум на шесть часов, иначе татуировка испепелит меня. Веселая жизнь у меня начинается.
Время тянулось медленно, меня никто не беспокоил. Я присел в кресло и стал созерцать природу из окна.
Меня отвлек шорох. На журнальном столике возник нехитрый обед: краюха черного хлеба, вкусно пахнущие горячие щи, молодая картошка с укропом и соленые огурчики. Из напитков – две больших кружки молока. Напротив сидел небольшого роста старичок с лукавым прищуром глаз.
– Не побрезгуйте, милорд, отобедать со мной, – его голос был звонок, что совершенно не сочеталось с внешностью.
– Благодарствую, хозяин, – чуть наклонив голову, ответил я. Старичок довольно улыбнулся. Было видно, что ему приятно признание и должное уважение.
– Не стоит благодарности милорд. Поди ж сами голодные. А выйти с таким рисунком – не выйдите. Вот я и подумал, надо бы накормить милорда, – уплетая щи, приосанился старичок.
– Ты ж когда народился? – я решил пропустить реплику о татуировке мимо ушей.
– Так токмо вчера вечером, как предыдущий хозяин почил, – причмокивая, ответил домовой.
– Так вы здесь наследственные.
Домовой подтвердил кивком. И тут меня разобрало любопытство.
– А что можешь рассказать о хозяйке таверны?
– Ссыльная она. Её так и зовут в городе – вон, ссыльная пошла. Живет уже пятьдесят лет, прижилась.
