– Вы что наделали? – глядя на этих, просипел я.
– Не волнуйтесь, – встрял очкарик, – через пару дней привыкните, а если надо будет говорить на вашем родном языке – просто попытайтесь сконцентрироваться на произношении слова.
Я, уже ничего не понимая, уронил голову на подушку и закрыл глаза. Эти вроде как ушли, и лишь через закрывающуюся дверь я услышал фразу военного:
– Вечно с низшими проблемы…
Всё увиденное за последние часы настолько не вязалось с представлением о Молотах, что в голову лезли самые разные мысли – от похищения меня каким-то тайным культом Бака до вторжения етусцев под видом Молотов в Амовию. Непонимание было, пожалуй, хуже всего, а потому я решил при первой же возможности спросить, что происходит. Но о чём спрашивать? О родной деревне? И кого? Чертей, которые её уничтожили, просто чтобы срезать путь?
Чем дальше, тем больше я смирялся с мыслью, которая не оставляла меня последние дни: это были не черти. Конечно, пророчества гласили… Но не похоже как-то на Молота Бака… Может, Нюха спасал нас не от чертей, которыми пугают в церкви, а от другого, более понятного, но более страшного зла? Может, эти – враги с других планет? Вспомнились слова дьякона, которыми тот завершал каждую проповедь: «Бойся Молота, но трижды бойся стать Молотом».
Когда в следующий раз очкарик с военным пришли навестить меня, я набрался смелости и спросил:
– А что с… – Я замешкался. – С планетой?
– С планетой?.. А, ты про С-два-С-восемьдесят пять-П-три? Ничего. Коррекция остановилась, верховный совет опять шалит.
– Что?..
– Да там же половина из этих… партии зелёной травы и цветочков. Вот и перетягивают одеяло на себя. Думаю, ещё два года ничего не будет. К тому же по секрету, но, в общем-то, я с ними согласен – они говорят, что зря туда ваш отряд послали.
– Два года… – повторил я, ничего из сказанного не понимая, и военный поспешил пояснить, впрочем, из его слов я ничего нового не извлёк:
– Два года не по тамошнему времени, по У. И. В.
Я решил больше не задавать вопросы. Какой-то «фрейм», «цикл», «криосон»… Стоп, он сказал, что мы летим? Значит, мы ещё не в аду? Или они по-прежнему в какую-то игру играют? Окон не было, только всё до тошноты белое. Оно давило на меня так, что глаза болели. Когда они вышли, я закрыл глаза, и мне вроде как полегчало. Тогда я уснул. Сны снились бредовые: что-то про Нору, про наших солдат, про этого военного.
Разбудил меня тот же очкарик, уже с отросшей щетиной, в других очках. Волосы у него вроде раньше были подлиннее.
– Вставайте, одевайтесь! – Он кинул мне на кровать какой-то комок. – Когда выйдете, повернёте направо, дальше – по указателям к выходу. Документы и деньги выдадут там же.
Сказал и вышел. Понятнее не стало. Впрочем, вспомнив Пылю, говорившего про дороги, Бояра, учившего драться до конца, и Заша, нескладного, но всегда считавшего Молотов не сильнее людей, я решил им подыграть. Долго я разбирался, как надевать их одежду: штаны то ли правильно, то ли задом наперёд, тонкая рубаха могла порваться о первый же сучок. Были ещё какие-то мешки вроде как на руки, некуда было сунуть пальцы, что неудобно. Когда решил надеть на ноги – подошли. Было что-то наподобие валенок, только поменьше… Словом, кое-как разобрался.
Когда я вышел в коридор, столкнулся с ещё одним военным, который пристально посмотрел на меня и сперва приложил руку к виску, как я понял – это у них что-то вроде приветствия, – а потом вдруг рассмеялся. Я думал двинуть ему в челюсть, затем заметил, что он указывает мне на штаны. Я опустил взгляд: там что-то блестело. Я дёрнул странную штуку вверх – та поддалась.
