Путь селекционера - страница 27

А в зале тем временем нарастал шум. Я не мог понять из-за чего: то ли дело было настолько возмутительным, что его все обсуждали, то ли, напротив, от скуки стали беседовать. На замечание судьи никто внимания не обратил, и тогда он нажал на какую-то кнопку.

В зале тут же наступила неестественная тишина, я даже своего дыхания не слышал.

– Прошу рассмотреть следующие факты. – Голос адвоката звучал спокойно. – Надья Прим с низшей планеты, она работала проституткой и систематически подвергалась унижению со стороны сутенёра…

Потом адвокат рассказал суду о моих заслугах перед КФИМом, каким я был героем на войне, но что меня больше всего поразило – он точь-в-точь повторил слова, которые я сказал Йелиму. Как я понял, адвокаты были на нашей с Надьей стороне. По завершении их выступлений судья удалился на полчаса. Наконец, он постучал молоточком и огласил приговор:

– Ввиду улик и обстоятельств, в том числе наличии отпечатков пальцев Надьи Прим на регуляторе инжекторной печки, на которой также была кровь, но учитывая также смягчающие обстоятельства, как то: насилие…

Я удивился: ладно, ещё я не знал ничего про эти «отпечатки», но Надья-то! Она должна была знать! И что ещё за печка? Я-то думал, у них что-то более… технологичное.

– …суд приговаривает: Надью Прим к десяти годам на фрейме, или к двум месяцам на Низшем мире, или к сеансу снижения агрессивности – на выбор осуждённой. Для Декстера Новика, ввиду отсутствия явных улик, а также учитывая заслуги перед КФИМом, суд ограничивается порицанием в первой колонке завтрашней газеты «Сектор».

– Ваша честь! – выкрикнул сутенёр и показал на меня. – Но я же говорил этому Йелиму, что он меня побил!..

– А вам, – перебил судья, – лучше помалкивать! Вы-то что угодно скажете, чтобы свою девочку сохранить… Какой смысл Новику бить вас? К тому же, судя по синякам и информации с подкожных датчиков, били вас не так уж и сильно. Если бы вас бил Декстер, думаю, вы бы здесь не стояли. Тем более микрочастиц Декстера на вас не обнаружено, а Надьи – хоть отбавляй.

– Но, может, его кожа не…

Судья поднял руку, а я выдохнул. Наверняка, если бы дело было серьёзнее, и мою бы кожу обследовали бы и узнали бы, чего у неё «не…» , но мне повезло. Теперь-то я буду осторожнее… На меня накинулась Надья. Она била меня по всему телу, ревела, истерила, но я и не сопротивлялся – пусть считает, что я так извиняюсь. В конце концов её оттащили, а меня вывели. Напоследок я успел заметить, как адвокаты многозначительно переглядываются. Девушку я больше не видел.

Около здания полиции цвёл небольшой садик. Я решил было зайти в него, но вдруг услышал за спиной шаги. Это был адвокат, и, если честно, сейчас это был, наверное, самый родной мне человек. Немного смутившись, я подошёл, пожал ему руку и сказал: «Спасибо». Он же одарил меня снисходительно-брезгливой улыбкой и, отвернувшись, побрёл куда-то.

В итоге я заглянул в сад и наконец-то мог порадоваться. Я был на свободе, вынес какие-никакие уроки…

– Эй, Декстер!

Это был Йелим, следователь. Он неспешно шёл в мою сторону.

– Привет. – Йелим сел рядом со мной, я кивнул в ответ, как это делала Надья.

– Учиться жить тебе надо, а то опять к какой-нибудь «Надье» попадёшь, – посоветовал он и спросил: – Ты сейчас где живёшь?

– Нигде. В гостиницу пойду.

– На фрейме жить планируешь? Или к себе домой?

– Не знаю.

Меня откровенно смутил его дружеский тон. Только недавно мы были противниками, а сейчас…