Путешествие как образ жизни. Исследователь Центральной Азии П. К. Козлов - страница 7

Козлов закончил Юнкерское училище по первому разряду и был произведен в подпоручики[38]. Он получил назначение в 1 – й лейб-гвардейский Екатеринославский Его Величества Александра III полк и для прохождения службы отбыл в Москву.

Пока Козлов учился, Пржевальский подготовил для публикации отчет о своей 4-й Центральноазиатской экспедиции и начал готовить новое путешествие в Тибет. На этот раз он решил пройти в эту высокогорную страну через Кашгарию и исследовать сначала еще совсем не изученную его северо-западную часть, а затем Кам – восточную окраину Тибета. Этот район привлекал Пржевальского богатством и своеобразием растительного и животного мира.

В марте 1888 г., закончив все организационные формальности, он с радостью сообщил своему ученику: «Одною ногою мы уже в Тибете. Экспедиция утверждена <…>. Пойдешь ты, Роборовский, 6 солдат из Москвы, 5 казаков из Забайкалья и 13 солдат и казаков из Туркестана. <…>. Займись выбором солдат для экспедиции <…> 10 апреля я приеду в Москву и тогда ты представишь мне намеченных». Вместе с этим письмом Козлов получил и официальный вызов в экспедицию: «Высочайше <…> повелено зачислить Вас в состав моей новой экспедиции в Центральную Азию»[39]. В тот раз Козлов был утвержден уже в качестве старшего помощника ее начальника.

Пржевальский собирался в этом путешествии осуществить свою мечту: попасть в закрытую для европейцев столицу Тибета – Лхасу. Однако судьба распорядилась иначе: в самом начале экспедиции, в октябре 1888 г., недалеко от г. Каракол, где была устроена база для окончательного снаряжения каравана, Пржевальский тяжело заболел, заразившись брюшным тифом, и умер[40].

«Слезы, горькие слезы душили каждого из нас, – вспоминал Козлов спустя годы. – Мне казалось, такое горе пережить нельзя <…> да оно и теперь еще не пережито»[41]. Боль утраты для Козлова была столь сильна, что в первый момент, осознав непоправимость происшедшего, он хотел покончить жизнь самоубийством. К счастью, фельдфебель Г. И. Иванов – участник экспедиций Пржевальского, а затем и Козлова, хорошо знал, как дорог Козлову его учитель, и спрятал принадлежавший Петру Кузьмичу револьвер. «Иванов бросился ко мне с Роборовским, – описывал Козлов эти события в письме Е. В. Пушкаревой, – схватили за руки и успокоили. Они оба не отходили от меня, и Роборовский взял слово. Я слово не дал и, в одиночестве пробыв три дня, я бросил мысль [о самоубийстве]»[42].

Хоронили Пржевальского на берегу озера Иссык-Куль со всеми воинскими почестями, которые полагались ему как генералу. В соответствии с приказом начальника Каракольского гарнизона о порядке похорон непосредственно за гробом следовали члены экспедиции под командованием подпоручика Козлова, затем 5-й Западно-Сибирский линейный батальон и два орудия 3-й Горной батареи Западно-Сибирской артиллерийской бригады[43].

Козлов всю жизнь боготворил Пржевальского. Он был для него идеалом профессионализма, нравственности, ответственности. «Преданность традиции, а главное неугасимая память об учителе, творят его благородство»[44], – писал о Козлове один из сотрудников его Монголо-Тибетской экспедиции 1923–1926 гг. Сергей Александрович Кондратьев. Данью уважения и памяти об учителе стали многочисленные публикации Козлова о нем. Пржевальскому был посвящен и самый значимый его географический труд «Монголия и Кам»[45]