Потеря родителя оказывает огромное влияние на ребёнка – настолько огромное, что его трудно измерить, в отличие от самой потери, которая имеет свои обозримые последствия. И так во всём, потому что мы всегда больше, чем любые происходящие с нами события. Недавно, беседуя с женщиной, переживающей развод – несомненно, пугающее и одинокое время, – мы вместе пришли к выводу, что это был всего лишь её брак. А связанные с разрывом в отношениях переживания являются частью чего-то огромного и неизмеримо важного – жизни. Несмотря на это, её дальнейшее течение зависит от того, как женщина проведёт период, наполненный страхом покинутости, сможет ли стравиться с его гнётом и снова расправить крылья.
Поэт Райнер Мария Рильке также исследовал свои воспоминания о детстве. Он возвращался мыслями к детской площадке в Праге и своим друзьям. Их спонтанный энтузиазм, их невинность и буйное веселье медленно стирались с годами, истончались под тяжестью взрослых проблем и трагических событий. И всё же Рильке задавался вопросом, что́ было реальным в потоке ощущений и ярких эмоций, которые заставляли их детские тела вспыхивать, подобно спичкам, и, не зная усталости, гореть энергией. Он задавался этим вопросом, потому что тот не теряет своей актуальности в настоящем, когда бы оно ни происходило. Человек, который не сортирует и не просеивает мусор повседневной жизни, живёт бессознательно.
…что настоящим было из всего, что жило в тот момент?
Ничто. Не дети… Лишь бесконечно круглый мяч
И временами один из этих мимолётных маленьких людей,
Случайно вставший на пути летящего мяча
[7].
Удивительно, насколько точно и ёмко Рильке всего парой строк может вызвать ощущения, свойственные детству. Одним-двумя словами он возрождает образы, спрятанные в глубинах нашей памяти, и развёртывает их перед нами, словно мы сидим в первом ряду удивительного театра, на сцене которого разыгрываются сцены из нашей детской жизни. Мяч фигурирует во многих играх и служит не только предметом, буквально хранящим воспоминания, но и заставляет нас интуитивно ощущать кривую его полёта, которая всегда проходит через детские руки, а потом взмывает, чтобы пресечь время и пространство и вернуться обратно на землю – и так до бесконечности. Так тянемся к небу и все мы, которые были однажды детьми – этими драгоценными, хрупкими, смертными существами, которых крепко держит земное притяжение. В памяти Рильке мяч всегда парит в небесах, бросая сатурнианскую тень на замершую в ожидании землю, и изредка накрывает бесценных созданий – детей.
За метонимическим образом мяча Рильке скрывается не только память о детстве. С его помощью приоткрывается завеса над смертной кривой, которая ведёт всех нас – вечно устремлённых в небо и так же вечно вынужденных возвращаться к земле. Дети, которых он описывает, находятся между бытием и смертью – уязвимые, испуганные, бесстрашные, невинные, бессознательные, предчувствующие вечность. Что они могут знать о жизни? Игра для них центр существования, бытие; они не осознают её глубину. И только взрослый, проходящий мимо детской площадки, случайно заметив мяч, может окунуться в этот миг в поток жизни, который поднимет на поверхность чувства, переживаемые в момент прыжка, когда до приземления ещё далеко, и осознает, насколько они постоянны. Это наша тайна, и забыть о ней значит прожить жизнь пусто и обыденно.
