Барабаны отбивали частую дробь бодрого ритма, а мелодичное позвякивание многочисленных колокольчиков на одежде танцовщиц дополняло и смягчало мелодию. Чуть позже влился и ещё один инструмент, отдаленно напоминающий балалайку.
А почти прямо за ней, в круг прекрасных девушек влетела ещё одна, самая нарядная, шустрая и талантливая. И, наверное, самая красивая, вот только за вуалью лицо Ивану никак разглядеть не выходило.
Еда была такой же роскошной, как и всё в этом дворце. Савмак – тот самый усатый разбойник, а заодно и правитель этого города, сидел во главе большого стола, и блестел новеньким золотым зубом. По правую руку от него сидел довольный Кощей, следом Иван, а по левую старый колдун, в чёрной мантии, и настолько худой и жуткий, что сильно напоминал ему Кощея, ну до того момента, когда он яблок переел. Ещё чуть левее сидела воительница, и вот на ней вуали не было, так что Иван отлично разглядел и лицо, и то, что чуть ниже пыталось выскочить из нагрудника. Здоровая чистая кожа приятно блестела, черные, словно спелые вишни, глаза загадочно мерцали под пушистыми и такими же черными ресницами. Брови прямыми чертами разлетались от переносицы, и даже небольшая горбинка на носу не портила приятного впечатления. До Мары ей далеко, но воительница была красива, и не отметить этого Иван не мог.
Савмак, к слову, таки и впрямь имел отношение к Соловью-разбойнику, и самое что ни на есть прямое. А именно был его младшим, а главное единственным уцелевшим сыном, и с упоением по второму разу рассказывал им историю, о том, как чудище Муромец поверг Соловья оземь, страшным ударом вбивая его в камень. И как той же булавой, всё ещё капающей горящей кровью сына вещей птицы, да не сходя с места, поубивал и всех его детей. Сел на коня ростом с гору и, выбивая стоны из земли-матушки, уехал, а он малый, но смышлёный спрятался в грязи и конском навозе и дрожал два дня и две ночи. И умер бы там от страха, если бы не Благодетель. Ну, то есть Кощей, который вытащил, накормил, умыл, да разуму научил.
История была Ивану вроде знакомая, но звучала несколько иначе, и он мудро молчал, пока ещё не зная как на неё реагировать. Странное дело, ещё с год назад услышь он такое, устроил бы всем тут развлечение, да так что Муромец рядом с ним бы пушистым зайкой показался, но вот сейчас, после того как не только на троне Кощея посидел, но ещё и в его шкуре, всё было тоже, иначе. И бить даже за такие слова не разобравшись, было как-то уже и неправильно. По крайней мере, сразу. Да и глядя по сторонам злодеев Иван не видел, а лишь довольных и сытых людей, которые открыто улыбались гостям.
Иван в очередной раз покосился на Кощея, пытаясь понять, что ему тут вообще понадобилось, и сделал себе зарубку полюбопытствовать в какое другое подходящее время.
– Ты мне девок привёз? – в который раз перебивая Савмака, спросил у Кощея Гепас. Ивану иногда вообще казалось, что старик спит, а спрашивает, когда выплывает из своих кошмаров.
– На что тебе девки, упырь ты недоделанный? – так же в очередной раз попытался отмахнуться от него разбойник, да не тут-то было.
– Что значит зачем? – приподнял лохматые седые брови, странно смотрящиеся на сероватом крайне худом лице, колдун, – Ты же мне местных таскать запретил! – брюзжа, трясущимся пальцем ткнул он в него, – А мне надо. Вот срочно надо, а то спать уже не могу. Глаза закрываю и сразу холодно. Я даже старую уже видел.
