Из лесной тьмы ко мне подлетела моя давняя знакомая. Свет близкого огня заиграл в ее глазах.
– Почему остановился? – тихо прожужжала она.
– Любуюсь, – просто ответил я. – Огонь так притягателен, что мне долго не продержаться. Он зовет меня, слышишь?
Знакомая прислушалась и мотнула головой.
– Нет, не слышу. Я глуха к кострам. Они не говорят со мной.
– Жаль, – вздохнул я. – Он не только красив собой, но и голос у него чарующий!
– Тогда выходи к нему! Или ты боишься?
Я снова выглянул из-за дерева, проверяя полянку. Люди жались друг к другу. Им уютно с костром. Он грел их, дарил покой даже в ночном лесу.
– Наверное, ты права, – кивнул я. – Только я один слышу огонь, понимаю, как он одинок… и только я могу ему помочь, утешить, сказать, что пламя не так страшно как кажется.
Моя знакомая грустно улыбнулась:
– Но ты же знаешь, что случится потом?
Как не знать, если это уже стало легендой и за несколько десятков лет обросло еще большими подробностями. Конечно, понимаю, что зов одиночества огня губителен для меня, но что поделать? – я не могу отказать ему и не отозваться, даже если мне страшно.
– Такой уж я, – ободряюще улыбнулся доброй знакомой и сорвался с места.
Огонь заискрил, приветливо замахав языками. Сухие ветки затрещали – как мог, костер выказывал дружелюбие и простирал ко мне огненные руки, чтобы заключить в объятья.
С улыбкой я юркнул вниз и прильнул к горячему сердцу моего нового друга.
– Не бывает чувств без боли, – грустно вздохнув, проронила моя знакомая, все прячась за деревом и только издалека любуясь пламенем. – Поэтому жизнь и прекрасна, что в ней есть чувства.
А люди продолжали сидеть перед костром, греясь о его трескучие бока. Они даже не заметили, как один отчаянный мотылек ринулся навстречу огню и, столкнувшись с его опаляющими языками, превратился в пепел.
Июнь 2022г.
Бабочка неустанно билась крыльями о стекло. Толстые стенки пол-литровой банки искажали яркие линии рисунка на бархатных крылышках. Я наблюдала за попытками насекомого освободиться, прикидывая, какие эксперименты могу провести. И чем скорее придумаю, тем лучше, иначе бабочка сдохнет, не дождавшись моих пыток.
– Что делаешь? – ко мне подошла Ирка, моя школьная подруга. Мы живем в одном дворе, и часто видимся даже летом. Вот и сейчас, увидев меня на детской площадке перед домом, она вышла на прогулку, чтобы составить мне компанию.
Я показала ей банку с порхающей бабочкой.
– Смотри, кого я отловила! – похвасталась перед ней уловом. Банка стояла на скамейке чуть поодаль от меня, так что Ирка с легкостью могла рассмотреть пленницу со всех сторон. – Правда, красивая?
Длинное тельце с закрученными усиками и синие резные крылья в черную крапинку. Отчаянный тихий стук по стеклу и безмолвная просьба подействовали на Ирку, и она с грустью задала только один вопрос:
– Зачем?
– Как «зачем»? – удивилась я в ответ. – Хочу сохранить эту красоту у себя, чтоб перед всеми хвастаться! Вовка Смирнов говорил, что тоже собирает бабочек и сушит их. У него уже целая коллекция засушенных на стене висит.
Ирка поморщилась, будто у нее все зубы разом разболелись.
– Ну, и зачем? – Подруга не оценила мое новое увлечение. – Зачем бабочка страдает?
– Ну-у-у, – задумчиво протянула я, размышляя над ответом. – Просто так…
Светлые брови Ирки сомкнулись на переносице. Подбоченившись, она жестко сказала:
– Просто так?! С каких пор моя подруга – убийца бабочек?!
