Пути Миритов. Недобрые всходы - страница 10

Всем было известно, как суеверна вдовствующая герцогиня. Она знала тысячу примет, дурных и добрых, частенько посылала за старой гадалкой, на которую не первый год закрывали глаза церковники, и умудрялась во всем находить знаки – в разбитой посуде, в птичьем крике, даже в том, в какой день недели чихнешь. Все сны, разумеется, герцогиня считала вещими.

– А еще мне снилась твоя невеста, очень красивая девушка, – добавила герцогиня. – Белокурая, голубоглазая.

Мартин с сомнением покачал головой. Можно было перевести разговор на другую тему, но матушка сразу поймет, что он хочет уклониться от разговора про женщин, а потому лучше всего пожать плечами и промолчать. Вряд ли безбожница и преступница, сумевшая покорить его сердце, станет хорошей невесткой Анны Дальгор.

У нее ярко-рыжие, бесстыдно распущенные волосы и пронзительно-зеленые глаза. Она жестока и изворотлива. Она держит в руках его сердце. Но самое печальное, что она уже вряд ли помнит Талнорского герцога, год или два назад позволившего скрыться в своей карете, от преследования королевских солдат.

Граф Талн, коим на тот момент являлся Мартин, должен был посодействовать ее задержанию, но сделал наоборот. Она отблагодарила его кривой ухмылкой, небрежно вложила ему в руку звонкую горсть медных монет, а потом девица выскользнула из кареты, накинула на голову темный капюшон, и стремительно, подобно шустрой белке, нырнула в непроходную темень ближайшего сумрачного леса.

Вот только рассказать об этом матери он все же не решался: вместе со спокойствием ему привили любовь к молчанию.

– У меня нет невесты, – произнес он твердо, – и вряд ли до конца кватриона таковая появится, матушка.

– Сколько там до конца кватриона, – ответила герцогиня.

– Немного, но все-таки… – начал Мартин.

– Немного, да и я ведь вижу, невесты у тебя нет, а на сердце что-то есть, ведь есть же, правда? – матушка внимательно всмотрелась в лицо сына. – Только ты отчего-то думаешь, что она тебе в невесты не годится.

Мартин красноречиво промолчал. Матушка кивнула и продолжила:

– Может быть, она не очень знатная? Так это пустяки, я ведь тоже, знаешь ли, не

герцогиня и даже не графиня, а так, – она помахала в воздухе худой рукой. – А твой отец все-таки меня выбрал, никого не побоялся. Тебе во второй раз будет даже легче: люди ведь уже привычные.

Мартин, против воли улыбаясь, покачал головой. Как ни были привычны люди, но, если герцог Талнорский женится на государственной преступнице, это не встретит одобрения.

– Может, она старше тебя? – продолжала матушка. – Так ведь и я отца старше. На целых полтора года.

– Матушка, давай не будем об этом говорить, – сказал наконец Мартин и осекся, подумав, что это можно принять за упрек.

– Не будем, что ж, – герцогиня кивнула. – Перед дорогой надо говорить о хорошем, а то иначе можно накликать беду.

Они говорили, но недолго. Слуга постучался в дверь и вполголоса сказал:

– Ваша светлость, вам уже пора.

Мартин вышел в коридор. У дверей стоял притихший Пауль.

Наклонившись к брату, герцог поцеловал его в лоб.

– Что тебе привезти из столицы? – спросил он, как в давние времена спрашивал отец.

– Ты сам приезжай, – серьезно ответил мальчик. – И привези хорошего лекаря, чтобы он матушку поставил на ноги.

– Ну, а ты сам что хочешь?

– Только этого, – Пауль опустил глаза.

Мартин вздохнул. Конечно, мальчик любил матушку и готов был ради нее жертвовать своими немудреными радостями, но не слишком ли много жертв он уже принес? Второй год брат живет в четырех стенах и выходит на воздух только для ежедневных упражнений в фехтовании, а чтобы прогуляться верхом… он так скоро забудет, как на коня садиться. А ведь Пауль всегда был и сложением крепок, и нравом непоседлив, любил побегать, поиграть, затеять проказу вместе с отрядом замковых мальчишек. Неудивительно, что у него одно желание – чтобы кончилось его заключение.