– Почти доволен, – сухо ответил Ирвин.
– А я нет, – заметила Вен. – Я знала, что ты сходишь с ума со своими миританскими идеями, но не думала, что все зайдет так далеко. Смотри поосторожнее: паук тоже искусно плел паутину, только птицы все равно ее изорвали, а паука склевали.
– Хватит. Мне надоело тебя слушать. И если ты выдашь очередное аллегорическое изречение… я просто спалю твоего Рина в камине.
– Я все равно помню его наизусть и смогу сделать список, – ответила Вен, разведя сухими руками и, словно бы издеваясь над супругом. – Я, пожалуй, тоже пойду.
Писать письма старый Хранитель Запада любил не особо, однако ему нередко приходилось делать это по долгу службы и семьи, и если он всегда служил с должным упорством, добившись звания генерала, то с семьей отношения были куда более сложными. Нет, его не коробили угрызения совести за измены супруге Хелене, но только ее смерть и гибель сына все еще тяготили герцога Эртона. Следовало написать кузену, с которым отношения в последнее время были натянутыми, о положении вещей, о том, что теперь на Эдварда Эртона ляжет весь груз управления Эртвестким замком, потому что дочери еще слишком юны, чтобы не натворить роковых ошибок. А потом надо и их тоже известить о вынужденной задержке, но он до последнего откладывал то, чтобы взять перо в руки.
Еще и Дин с утра пораньше куда-то делся, не спросив вчера разрешения. Ох уж эти мальчишки! Кажется теперь, спустя годы, что Джонатан Мейсон и то вел себя куда более дисциплинированно, а его сынок, не успев изучить большой город, как следует, отправился на поиски приключений, едва людям позволили покидать дворец. С одной стороны это славно, как решил вчера Фрэнсис Эртон, мальчишка не будет мешаться под ногами и забрасывать однообразными вопросами, с другой же – случись с ним что, герцогу лишняя забота. А в его преклонном возрасте, которым Фрэнсис весьма гордился, волноваться вредно, хотя, окажись он более молодым и взаперти, тоже взвыл бы с тоски.
Шла первая седьмица месяца Осеннего Тепла, и отчего-то герцогу Эртону, сидевшему с чистым пером в руке и с тоской разглядывающему портрет супруги на фоне бело-зеленых драпировок, было невесело. Холодные тона его покоев внушали печаль, тревогу, раздражение, и с этим надо как-то справляться. Написать два длинных письма и отправляться на поиски неугомонного Дина Мейсона, главное, чтобы он не влип в какую-нибудь редчайшую глупость, граничащую с преступностью. С такими восторженными мальчишками обычно так и происходит.
Невольно нахлынули мысли о рожденном Гульдой Холт, в девичестве Тейт, бастарде. Его тоже следует найти, но это потом, позже… Подумать только, за последние годы в его распоряжении имелось столько свободного времени, за которое можно было съездить к вассалу, однако он, уверенный до самого получения траурного письма с черным сургучом, что с Арнольдом все будет хорошо и скоро можно ждать внуков, что совершенно не думал о трагических неожиданностях.
Зато теперь времени мало, и можно злиться на самого себя сколько угодно.
Почему мало, герцог Эртон не знал, но чувствовал, что в королевском дворце у него возникнет множество неотложных дел, поэтому и писал он кузену именно сейчас. А что будет потом, неведомо даже Творцу подчас, да и думать о том не возникало желания. Вздохнув, Фрэнсис пожалел об ускользнувших сквозь пальцы, подобно воде, молодости и зрелости, и продолжал письмо.
