Эх, кабы им удалось… представилось, как радостно звучало бы это его «Мармышка, и как бы он подтрунивал над ней…
– Капитан.. вы это самое.. Да ну, не грустите, а? А давайте, щас как подымемся, я вам кофею заделаю, а? – юнга коротко тронула его за локоть.
Витал только сухо кивнул ей наверх.
Подобрать даже самую простецкую шутку ей не удалось. Потому она пробормотала «так точно» и взялась за скользкую веревку. Впечатления так запутали, что Дафна никак не могла взять в толк, отчего же так жжется в глазах: от обиды, смущения, восторга или горечи за горечь своего капитана.
Луна выкатилась в ночное небо ослепительным шаром.
И светила так ярко, что затмила собою все звезды.
Карта Вдовы безусловно помогла кораблям эскадры «Крылатого» дойти досюда. Вот только то был не проход по мастерски построенному Виталом маршруту, а способ уничтожения судов и выворачивания суставов штурманов всех категорий.
Дно здесь поднималось так высоко, что в лунном свете становилось видным сквозь волну, вздымающуюся в любую погоду, под которой колыхались мокрыми волосами широкие темно-зеленые водоросли.
Остовы кораблей – идиотов, решивших, будто они умнее подводных течений, сиротливо возвышались среди чересполосицы острых скалистых обломков, сейчас напоминающих зубы гигантской акулы.
С опущенными брамселями кильватерная колонна «Крылатого Марлина» заходила в бешеные воды небольшого, запретного для мореходов, архипелага. Название говорило само за себя.
«Кладбище кораблей».
Витал стоял у руля.
Один неверно просчитанный дюйм – и гарантированный пробой бока, либо посадка на риф, либо трещина.
Либо вообще весь ремонт насмарку.
Форватор прохода благодаря чертежу уже вырисовывался в его голове. И он старался не вспоминать имена бортовз звучавшие в «Пыльном Весле» как воплощение недалекости их капитанов, что осмелились пройти на «Кладбище кораблей» да так и остались в этом проклятом месте.
Нагретый солнцем верхний слой вод снизу подмывало более холодное течение, и от того возникали то и дело неспокойные волны, а студеная подводная пресная река бурлила из донного разлома и поворачивала их ток вспять.
Таким образом единственно возможным делался ход на волне.
Противоходом.
Встречный ветер холодил промокшее от пота лицо, пока «Крылатый Марлин» крался по «игольному уху» – узкому провалу дна, допускающему проход относительно легкого судна. «Лентяй», «Золотые Пески» и «Фурия» следовали за ним.
По бокам среди высоких стен пенных брызг все реже встречались поросшие ракушками черно-зеленые скелеты самонадеянных мореходских попыток присвоить Гильдии и это негостеприимное место.
Витал уже не чувствовал рук и покачивал штурвалом, словно повинуясь тонкой нити, что вела за собой. Казалось, они с «Крылатым» слились воедино и несут одно на двоих могучее, но хрупкое, тело в зловещем мраке приближающегося шельфа.
Дальше все было как в тумане: словно со стороны, Витал видел себя, сосредоточенно-отрешенного, чеканящего приказы. Бледного как смерть Фаусто, дублирущего их на все четыре палубы. Ужас, отраженный на лицах команды. В ворчании прибоя раздался скрип их обшивки, и следом – легкий крен…
Но решимость и ледяной покой ртутью залили жилы, а в груди его не осталось места ни сомнениям, ни страхам.
Радостный крик с марса дал понять, что самое сложное уже позади. Под улюлюканье команды его поздравляли, хлопали по плечу, по спине, но руки, ставшие будто чужими, все никак не выпускали штурвал.
